Гнев окрасил моё лицо в алый цвет. Нет, Коркин, такого я простить не могу.
– Эй, Коркин! – крикнул я. – Обратный отсчёт твоей жизни начался!
Три…
Коркин, в ужасе узнав меня, рванул прочь.
– Два…
Я в два прыжка нагнал его.
– Один…
– Нет, пожалуйста! – провизжал он. – Прости… ПРОСТИ!!!
– Поздно, Коркин, – произнёс я. – Поздно!
И меч пронзил его жирное тело.
Я стоял на краю утёса и смотрел вдаль. Я был одет в богатые одежды века этак восемнадцатого. Рядом со мной, плотно обнимая меня, стояла прекрасная девушка. В книге Мадам мы были Софией и Джеральдом. В жизни девушку звали Аней. Я знал её. Несколько раз нам доводилось видеться в общих книгах, но настолько близко – впервые.
– Завтра я уплываю, – задумчиво сказал я. – Я бы остался с тобой навечно, но родина зовёт.
– Прошу тебя, милый, не оставляй меня! – попросила меня Аня/София. – Я не смогу жить без тебя!
– Прости, родная, но я должен, – с грустью ответил я.
Аня пристально посмотрела на меня. В её глазах сочетается кошачья нежность и щенячья преданность. Я не смог остановить себя и поцеловал её…
…София сладко потянулась в постели. Я окинул взглядом её прелести и улыбнулся.
– Это была прекрасная ночь! – произнёс я. – Самая лучшая ночь в моей жизни!
– О да, милый! – ответила Аня. – Всё было просто великолепно!
– Мне пора! – сказал я.
– Поцелуй меня на прощанье! – попросила меня она.
– Конечно же, дорогая! – откликнулся я и примкнул к её губам.
Автор отвлёкся.
– Я её НЕНАВИЖУ!!! – в ярости заорал я.
Аня даже поёжилась от неожиданности.
– Серёж, ты чего? – спросила меня она.
– Ненавижу! Ненавижу! НЕНАВИЖУ!!! – продолжал я.
– Да что с тобой? – не поняла Аня. Она, похоже, всерьёз озаботилась моим психическим состоянием.
– Смотри по тексту, – пояснил я. – Джеральд не смог остановить себя и поцеловал её… А дальше сразу: София сладко потянулась в постели. А ГДЕ ЭТО? Ну, то самое? Где она, "самая лучшая ночь в моей жизни"? Раздразнила и бросила на самом финале! Я убью эту авторшу, ей-богу, убью!
– Ну Серёж, – промурлыкала Аня. – Ну ты же взрослый человек! Ты же сам всё прекрасно понимаешь. В конце концов, – в её глазах мелькнул озорной огонёк. – Мы ведь можем это и исправить!
Я потянулся к ней и поцеловал. Только теперь уже по своей воле.
…если я скажу, что это была самая лучшая ночь в моей жизни, то я, безусловно, совру. Но это было реально классно!
Я стоял и звонил в дверь, ожидая, пока её откроют. Юля без посторонней помощи долго не протянет. Покоцанный муз на фиг никому не нужен. Алетинова ещё, конечно, срубит бабла за участие в Шрамовском творении. Но на дальнейшую жизнь ей этого явно не хватит.
Юля открыла спустя несколько минут. Если бы я не знал природу музов, я бы подумал, что она спала. Но музы не спят. Автор может засесть за своё произведение когда угодно. Даже ночью. Поэтому мы должны быть готовы к участию в действии в книге в любую минуту.
– А, это ты, Сергей, – проговорила она. – Я уж думала, что это какой-то почтальон случайно забрёл в мою квартиру.
Я заметил, что она прячет от меня покалеченную руку. Я ещё раз в сердцах проклял Шрама. Надо же быть таким садистом!
Я протянул Алетиновой шуршащую пачку банкнот.
– Вот, возьми! – сказал я.
Юля вскинула брови.
– Серёжа, зачем…
– И не перечь, Юль, – проговорил я. – Уж я-то по себе знаю, что значит быть покалеченным музом. Держи!
Юля дрожащей рукой взяла пачку.
– Спасибо тебе! – срывающимся голосом сказала она.
Алетинова с трудом держалась. Я подошёл к ней и обнял. Около минуты мы простояли обнявшись. Затем Юля, похоже, взяла себя в руки и отстранилась от меня.
– Спасибо тебе! – утирая слёзы, повторила она.
– Всегда, пожалуйста, Юля! – улыбнулся я.
Я не смог бы оставить Юлю одну в таком состоянии. Но она была не одна.
– Юля, кто это? – донёсся старушечий голос из комнаты. – Вы уже целый час там стоите! Закрывай двери!
– Это мама, – пояснила Алетинова.
– Ага, – понял я. – Ну, не буду тебя задерживать…
Юля встала на цыпочки и поцеловала меня в щёку.
– Спасибо, – вновь повторила она. – До свидания!
– До встречи! – сказал я и медленно побрёл к выходу из подъезда.
Я не спеша пошёл прочь. У меня не было никакой конкретной цели моего пути. Я просто слонялся по городу, пока не встретил ЕГО.
Мне навстречу шёл натуральный гот. Он был одет во всё чёрное, а его тёмные, как смола, волосы свисали чуть ли не до пояса. Он был моложе меня лет этак на семь.
Как говорится, рыбак рыбака видит издалека. Я сразу понял, кто перед мной. Муз. Такой же никчёмный и одинокий, как я. И он распознал меня также.
Я подошёл к нему и протянул ему руку.
– Серёга Мискин, – представился я.
– Лёха Новиков, – ответил мне гот и пожал мою руку.
Вскоре мы вдвоём уже сидели за столом в ближайшей пивной.
– Ну, и на кого ты работаешь? – спросил меня Лёха.
– Так, по-разному, – ответил я. – На Мадам. На Корсара. На Шрама…
– Да ты отчаянный! – отметил Лёха.
– А сам-то на кого работаешь? – спросил я.
– В основном на Одиссея, – произнёс Новиков.
– И не страшно? – поинтересовался я. – У Одиссея даже главные герои погибают, что уж говорить о простых смертных…
– Не, для меня всё в шоколаде, – сказал Лёха. – Я у Одиссея Путешественник по параллельным мирам. Перехожу из одной книги в другую, говорю исключительно умные слова для других персонажей и исчезаю. Немалое бабло, между прочим, получаю.
На Одиссея я вышел ещё до того, как он стал Одиссеем. Он был простым студентом, когда что-то писавшим, но в последнее время с этим завязавшим. Потом он перешёл в другой университет. Я уже и забыл о нём, когда он вызвал меня в свою книгу.
Сейчас он пишет о моей судьбе до того, как я стал героем его предыдущих книг. Я практикуюсь в путешествии по другим мирам. Не всё пока получается, но надежда есть. Не хочешь со мной поприкалываться?
– А почему бы и… – начал было я, когда в моей голове вновь взвыла сирена.
" – Внимание! Автор Унылый Трудяга вызывает вас в свою книгу! Внимание! Автор Унылый Трудяга вызывает вас в свою книгу! Будьте готовы к перемещению!"
– О, меня вызывают! – произнёс я.
– Кто? – спросил Лёха. – Шрам?
– Не, Унылый Трудяга, – ответил я.
– А, ну тогда смотри там, не умри, – рассмеялся Новиков. – От скуки…
Голос произвёл обратный отсчёт, затем быстро прокрутились мультики и я оказался посредине леса с бензопилой в руках. Рядом со мной стояло ещё пятеро здоровых мужиков также с бензопилами.
" – Лесоповал, – понял я. – О, Боже! Как это захватывающе!"
– Ну что, поработаем сегодня? – спросил я.
Какой-то идиотский вопрос.
– Да, работы – непочатый край… – произнёс стоявший рядом со мной мужик.
Я окинул его согревающим добрым взглядом.
Внутри у меня всё похолодело. Я узнал его.
Это был Евгений Нефремов. Отморозок среди музов. Можно так сказать, местный криминальный авторитет. Что самое плохое, по совместительству Нефремов был любовником Ани, с которой я провёл ночь в произведении у Мадам.
И просто так Нефремов не появляется.
– Грянем нашу? – спросил один из работяг. Наверное, отморозок Нефремова.
– Эх, дубинушка, ухнем! – возорал я.
Как придурок. Ей-богу, как придурок.
Бензопилы впились в деревья. И тут я понял. Бензопилы. БЕНЗОПИЛЫ. Они же распилят меня на фиг! Я был готов кинуться бежать, но чёртов Трудяга и не думал отставать от меня. Против своей воли я продолжал горланить песню бурлаков и пилить дерево.
Работа спорилась.
После двухстраничного нудного описания лесоповала автор, наконец, отвлёкся. Я кинулся было бежать, но меня в два прыжка нагнал один из друзей Нефремова.
– Ну что, Серёжа? – подошёл ко мне Евгений, куря сигарету. – Покувыркался с моей девкой? Теперь плати.
– Я… что… Деньги? – промямлил я. – Я заплачу! Честно, я заплачу! Скажи только сколько и я…