— Ну что, не выпрыгивают ли у тебя книги из библиотеки? А я велел, чтоб к тебе впрыгнули все латинские книги из Эрмитажа: терпеть не могу вокруг себя этой тоски!
— А мне, государь, на днях удалось купить для библиотеки ваш детский автограф на латинском языке: склонения и спряжения[246].
— В самом деле? Поздравляю: желаю, чтоб это обратилось тебе в пользу.
Впоследствии, по представлению начальника музея, что ему необходимы те из латинских сочинений, которые по своему содержанию имеют отношение к предметам его коллекций: археологических, нумизматических и проч., упомянутое повеление было отменено, и государь, вместо того, приказал обратить в Публичную библиотеку все книги по части богословия, правоведения, медицины, философии и проч.
Государю, в продолжение многократных его пребываний в Варшаве, чрезвычайно понравился тот особенный шик, с которым поляки танцуют мазурку, и он захотел поделиться этим удовольствием с петербургскою публикою. Вследствие того из Варшавской балетной труппы выписали сюда четыре пары, и 2 февраля они дебютировали у нас своею национальною мазуркою, вставленною в Моцартову оперу «Le nozze di Figaro». Публика была приведена в такой восторг этим танцем, что рукоплескания перешли наконец в исступленные крики. Но всего интереснее тут был сам государь, всегда столь спокойный и неподвижный в своей ложе, он в это представление махал руками для поднятия занавеса, подавал знаки оркестру, бил такт и проч. Словом, во всем видно было великодушное его желание, чтобы вызванные им из Варшавы танцоры встречены были радушным приемом со стороны петербургской публики.
XXIII
1851 год
Опрокинутые сани — Слова Николая I о герцоге Мекленбург-Стрелицком — Статья о Фанни Эльслер — Князь Петр Михайлович Волконский — Баронесса Фредерикс — Удар с князем Чернышевым — Праздники 1 июля — Мост во Владимире — Генерал-майор Поливанов — Театр в Красном Селе — Маневры — Смерть Френа и Поленова — Открытие Московской железной дороги — Внезапное возвращение государя из путешествия — Рассказы о Брест-Литовском шоссе — 50-летний юбилей графа Вронченко — Варшавская железная дорога — Пьеска «Чему быть, тому не миновать» — Приемные дни русской аристократии в Париже — Присяга великого князя Николая Николаевича — Новые правила для посетителей Публичной библиотеки — Занятия, по воле государя, статс-секретаря барона Корфа с великими князьями Николаем и Михаилом Николаевичами — Разговор государя о Публичной библиотеке, о частных коллекциях, о Луи-Наполеоне, лорде Гренвилле, драме Кукольника «Денщик», о женах сосланных по делу 14 декабря
На Масленице, поздно вечером, государь возвращался в санях в Зимний дворец. Посреди Адмиралтейской площади, застроенной балаганами, его кучер неосторожно задел ехавшие мимо извозчичьи сани, которые опрокинулись. Первым движением государя было выскочить из своих и подбежать к лежавшим на боку извозчичьим. «Не ушиблись ли вы?» — спросил он у поднявшихся уже на ноги седока и извозчика. Первый, узнав тотчас спрашивавшего, отвечал, что ему не сделано никакого вреда, а последний жаловался только на то, что у его саней переломили оглобли.
Между тем государь, не полагаясь на повторенные уверения седока, что он нисколько не ушибся, заставил его, почти силою, сесть в свои, царские сани и ехать в них домой, а сам пошел ко дворцу пешком, велев извозчику следовать за собою. Но последний, тоже узнав, из слов седока, с кем столкнулся, вместо исполнения приказания со страху повернул в другую сторону. На другой день, однако ж, он, по приказанию государя, был отыскан полициею и приведен во дворец, где за свою гривенную оглоблю получил 25 руб. серебром.
Опрокинутый седок был родственник генерал-адъютанта барона Мейендорфа, некто Вольф, молодой человек, только что выпущенный из школы. Но государь, усаживая его в свои сани, не спросил, кто он таков, и обо всем этом случае узнали уже на другой день, из рассказов самого Вольфа своим родным.
После уже начатия повеленных мне занятий с герцогом Мекленбургским я случайно встретил государя на обычной его пешеходной прогулке. Остановясь со мною, он милостивее, кажется, чем когда-нибудь, пожал мне руку со словами: «Спасибо за новую дружбу». Затем мимоходная наша беседа, хотя и на улице, но при ярко сиявшем полувесеннем солнце (2 марта) продолжалась минут пять, и государь, в продолжение ее, распространился с похвалою о прекрасных дарованиях нового моего ученика и благородном его характере, живом желании быть полезным России и проч.
246
После умершего сенатского обер-секретаря Фиалковского, собиравшего всякие редкости и старину.