Вернувшись к себе, я послал Козму в картотеку.
— Срочно запроси, не стоят ли эти двое у нас на учете?
Набрав номер Чепаи, я сообщил ему об аварии и ее результате. Подполковник не дослушал до конца.
— Знаю. О том, что владельцы машины, супружеская пара из ФРГ, преспокойно спят сейчас в отеле на острове Маргит, тоже знаю.
— Превосходно! Но ты, вероятно, не знаешь того, что такую же машину, тоже красного цвета, видели вчера на стоянке в Сент-Эндре, недалеко от дачи Мольнара.
— В самом деле? — В голосе Чепаи прозвучала нотка заинтересованности. — Любопытно.
В это же время по другому телефону дежурный из проходной сообщил, что жена Мольнара прибыла и ожидает в приемной.
— Встретимся у Мольнара, в больнице, — закончил я разговор с Чепаи.
— Как условились, — сказал он и положил трубку.
Козма доложил, что в наших картотеках пассажир и водитель красного мерседеса не числятся, но в журнале дорожного контроля службы движения есть запись о том, что эти два приятеля однажды уже задерживались инспекцией в иностранной машине, причем на том же самом шоссе Будапешт — Комаром.
— Узнай, куда они направлялись в прошлый раз, — поручил я Бордашу. — А кроме того, когда и где они взяли автомобиль.
Офицер, который ездил за Мольнарне, положил передо мной на стол свежую газету. В ней сообщалось о смерти Мольнара.
События развивались. Наступило время, когда, как говорят некоторые, надо приложить максимум усилий.
Мольнарне тщетно пыталась скрыть свое беспокойство. Усадив ее за курительный столик, я попросил принести нам кофе.
— Сударыня, я очень хотел бы, чтобы наш разговор был откровенным. Надеюсь, вы искренне хотите нам помочь, а не ввести в заблуждение.
— Я скажу вам все, что мне известно.
— Скажите, почему ваш муж взял вчера на работе свободный день в счет отпуска? Ведь та работа, которую, как вы говорите, он собирался проделать на участке, была отнюдь не такой уж срочной. Он вполне мог бы подождать до субботы или воскресенья.
— Вы правы, но Денеш непременно хотел поехать на дачу вчера.
— Почему именно вчера? В чем причина?
— Этого я не знаю.
— Полно, сударыня. Мне кажется, вы просто не осмеливаетесь назвать эту причину. Поймите, мы точно осведомлены о том, где, когда и как вы прожили те шесть лет, которые вы с мужем провели за границей. Больше того, мы знаем также, на какие средства вы жили.
— Мой муж работал и получал жалованье.
— Правильно, но не все время. Нам также известно, сударыня, что ваш муж не совершил ничего такого, что могло бы причинить ущерб интересам родины. Именно поэтому я настоятельно прошу вас говорить только правду. — Последнюю фразу я произнес скорее по привычке, чем из убеждения.
— Или вы не хотите помочь вашему мужу?
— Напротив. Я проплакала всю ночь, не сомкнула глаз даже на минуту. Бедный Денеш…
— Успокойтесь и ответьте на мой вопрос. Зачем ваш муж поехал в Сент-Эндре именно вчера?
Женщина расплакалась.
— Если мой муж узнает, что я рассказала об этом вам, он будет очень недоволен.
— Отчего же? Он попал в беду, вы хотите ему помочь. Совесть ваша чиста.
— Хорошо. Позавчера вечером Денеш вернулся с работы сам не свой. Он был настолько взволнован, что не стал даже ужинать. Я долго донимала его вопросами, что с ним происходит. Наконец, он не выдержал и сказал мне, что случилась большая беда. Какой-то человек позвонил ему по телефону и потребовал, именно потребовал, немедленно с ним встретиться. Более того, незнакомец назначил ему время, в которое он нанесет Денешу визит в нашем загородном домике в Сент-Эндре.
— Кто был этот человек?
— Не знаю. Муж тоже не знал. «Я взял отпуск на один день по семейным обстоятельствам», — сказал Денеш. — На другое утро он упаковал дачный рюкзак и отправился в Сент-Эндре.
— Ну, вот, теперь можно навестить и вашего супруга, сударыня. Мы едем в больницу, прошу.
В проходной я столкнулся с Бордашем.
— Пассажирами красного автомобиля оказались два приятеля, молодежь. Оба жили в одном доме, — быстро доложил он. — Ехать собирались к родственнику, который живет в селе, недалеко от города Дьера. У кого они брали машину, родители не знают. Парни двинулись в путь, когда старшие члены семьи еще не возвращались с работы. Врач больницы, где лежит Иштван Чико, сказал мне по телефону, что состояние тяжелое. Будет ли жив, неизвестно. О допросе и речи быть не может.