— Да ты не понял, это журнал «Молодой коммунист», он в кармане палатки торчит!
В итоге кто-то из тезок принес мне бумагу. Но идти он, корчась от хохота, не мог, поэтому полз по песку…
Когда он подполз, с ним случилось то же, что и со мной (салат!), со всеми вытекающими отсюда последствиями…
Тут уж я посмеялся.
Третий тезка спокойно проспал до утра…
Буквально через несколько дней мы затеяли еще одну авантюру.
Дело в том, что руководство лагеря — начальник и преподаватели спортивных дисциплин — после трудового дня отрывались: играли в доме начальника в преферанс, а поздно ночью плавали на моторке проверять перетягу. Снасть, конечно, запрещенная, но — давность лет…
Я по молодости к начальству причислен не был.
Как-то поздно вечером, возвращаясь берегом из соседнего лагеря, мы случайно увидели, как эти товарищи проверяют перетягу, снимают рыбу, и запомнили место. Дня через два мы специально съездили в Киреевск и купили упаковку (10 кг) хека серебристого.
Как сейчас помню — 70 коп. за килограмм. Хек мы разморозили и часов в 11 вечера взяли лодку и самодельную «кошку». Быстро нашли перетягу, подняли и стали проверять. Почти на каждом крючке (а их было штук 150) что-то сидело. Мы снимали рыбу, не всю конечно, сохраняя остатки совести, и через несколько крючков насаживали хека. Оттаявший хек в быстрой струе течения вел себя почти как живой. Собрав улов, мы укрылись в кустах на другом берегу Оби, забросили для вида удочки и затаились. Часа через два на моторке приплыли наши «аристократы» и стали проверять перетягу.
Была тишайшая августовская ночь — слышимость, как в Большом театре. Из нашего укрытия мы слышали характерные звуки: «Шлеп… шлеп…» — на дно лодки падала рыба… Потом мы услышали сдавленный крик:
— Откуда в Оби взялась эта б…ь?!
Потом опять: «Шлеп… шлеп… шлеп…». И снова крик, аналогичный по страсти и содержанию. И так продолжалось, пока не кончился хек, ну и остальная рыба…
Мы еле дожили до конца и, услышав звук взревевшего мотора «Вихрь», потихоньку снялись с якоря, сплавились далеко ниже лагеря по течению и сварили на берегу царскую уху. Часть рыбы мы отправили в город чадам и домочадцам.
История имела продолжение. Недели через две случилось закрытие сезона (для меня, к сожалению, последнего).
В «профессорской» даче был накрыт роскошный стол (меню опускаю), приехали именитые гости и знакомые сотрудников лагеря. Был приглашен и я.
В разгар застолья я услышал разговор начальника лагеря с профессором-ихтиологом из ТГУ.
— Я тут больше 30 лет рыбу ловлю, но хек мне в жизни не попадался, а недели две назад на перетягу нацеплялось пуда два (рыбак, однако!). И ведь живые! Бьют хвостами по морде и все тут! Как они из океана в Обь могли приплыть?!
Профессор выпил рюмку, закусил и сделал глубокомысленное лицо… Ответить он не успел. Один из тезок (второй уже уехал в город), слегка забалдев, заявил:
— Да это все наш доктор придумал!
И выдал ряд пикантных подробностей…
Начальник (бывший штангист, килограммов около 160) схватил со стены кованый канделябр и бросился на меня. Мой вес (63 кг) позволил мне без труда от него убежать. Сделав три круга по антресолям банкетного зала под дикий хохот публики, начальник лагеря угомонился и мы с ним выпили мировую…
Маленькое добавление. После банкета комиссар (замполит?) лагеря пыталась повесить на меня пропажу части подшивки «Молодого коммуниста» (помните?). Но узнав, что мне вменяется пропажа журналов за 10 лет (!), я совершенно чистосердечно отперся.
Показательное вскрытие со студентами по теме: «Смерть от общего переохлаждения организма». Заранее выбрав (в направлении написано: «Замерзла в сенях собственного дома») подходящий случай, привожу группу студентов в зал. На столе лежит закрытое покрывалом скорченное тело худенькой пожилой женщины.
Начинаю объяснять:
— Вы видите характерную для переохлаждения позу «калачиком», розовый оттенок кожи на лице и руках.
И убираю покрывало. Группа хихикает (смеяться в секционном зале я запретил). Продолжаю:
— Таким образом, мы видим первые признаки переохлаждения.
Группа хихикает громче.
— В чем дело? Что, у меня одежда не в порядке?
— А вы посмотрите на спину.
Обхожу труп сзади и вижу, что между лопаток торчит здоровенный хозяйственный нож. М-да…
Дальнейшее вскрытие показало, что у потерпевшей было колото-резаное ранение грудной клетки, проникавшее в правую плевральную полость с повреждением легкого и обильным внутренним кровотечением. Но имелись и выраженные признаки длительного прижизненного действия низкой температуры. Я запросил дополнительные данные и узнал, что муж покойной, вернувшись домой пьяным, избил ее, ударил ножом в спину, вытолкал в сени и закрыл дверь в дом изнутри. Бедная женщина, ослабев от потери крови, осталась в сенях (был морозный декабрь) и погибла. Причина смерти здесь была комбинированной: общее переохлаждение организма, обусловленное беспомощным состоянием из-за ножевого ранения. Причиной же «веселья» группы была моя невнимательность до начала занятия. Такой вот у нас юмор.