Вопрос студенту на экзамене:
— Что такое скоропостижная смерть?
— Это когда человек засыпает, а просыпается уже мертвым.
Студент сдает экзамен профессору. Я принимаю экзамен за соседним столом. Вопрос не очень сложный — нужно просто перечислить 10 видов насильственной смерти (сейчас такого вопроса в программе нет). Студент довольно уверенно называет восемь, два забыл. Пауза. Я, не выдержав (еще живо студенческое прошлое), шепотом подсказываю:
— От физического перенапряжения…
Студент, изобразив радость вспоминания:
— Ага, от физического перенапряжения и, это… от умственного.
Профессор невозмутимо:
— Ну это, коллега, вам, похоже, не грозит.
Профессор В.П. Десятов принимал экзамен очень либерально. Настолько, что среди студентов ходил такой анекдот.
Профессор, выслушав ответ студента по билету:
— Вот вам, коллега, дополнительный вопрос на «5»: сколько было лекций по судебной медицине?
Молчание.
— Тогда дополнительный вопрос на «4»: в какой аудитории читали лекции по судебной медицине?
Молчание.
— Гм-гм… Вопрос на «3»: кто читал лекции по судебной медицине — вы или я?
Это, конечно, шутка. При всем его либерализме Владимир Павлович был достаточно строг и, если видел откровенную нерадивость или глупость студента, ставил оценку по справедливости.
В 70-х у нас была так называемая ротация — 2 недели работа в морге, 2 недели — в амбулатории на приеме «живых лиц». Впрочем, тогда все это помещалось на «пятачке», и именно в Анатомке.
Утром сижу на приеме. Входит девица лет 18–19, стройная, длинноволосая блондинка. Предъявляет постановление следователя. Читаю: «Накануне вечером была изнасилована». Как положено, спрашиваю, когда и что случилось. Отвечает:
— Вчера поздно вечером возвращалась с приятелем со свадьбы подруги, тот завел в кусты, ну и…
Спрашиваю:
— Были ли побои, сопротивление?
Отвечает:
— Да нет. Просто опешила и растерялась.
Следует ряд специфических вопросов и ответов, из которых вытекает нечто серьезное (по теме). Прошу потерпевшую раздеться, осматриваю — никаких повреждений на теле нет. При специальном осмотре констатирую: «Целость девственной плевы не нарушена, строение плевы не допускает полового сношения без ее разрыва». Все это я диктую лаборантке (за дверью очередь «живых лиц»). Свидетельствуемая в страшном негодовании:
— Как так не нарушена?! Как так не позволяет?! Я вам не доверяю, позовите кого-нибудь поопытнее!
Да, теперь я с грустью вспоминаю то время, когда еще был не такой лысый, солидный и авторитетный, как сейчас). Поочередно пришлось пригласить всех наших корифеев, вплоть до начальника бюро и профессора. В.П., посмотрев, пробормотал:
— Кхе — кхе. Девушка, радоваться надо: не нарушена.
И величественно удалился. Девица, негодуя, надела трусики и ушла.
Недели через три (ротация) снова сижу на приеме. Входит очередная пациентка. Память на лица у меня фотографическая (профессиональная). Узнаю. Беру свежее постановление с тем же сюжетом. Расспрашиваю, осматриваю — все один к одному, включая реакцию «потерпевшей». Далее следует цирк с осмотром авторитетами, включая профессора.
Через день звонок следователя:
— Какие проблемы?
— Да никаких. Нет признаков совершения полового акта, девственница она.
— Так в этом-то и проблема! — верещит следовательница.
Оказалось, девушка дружила с курсантом-выпускником военно-медицинского факультета ТМИ, который получил распределение в Западную группу войск (Германия). Дружба сопровождалась объятьями, поцелуями и обещаниями жениться. Но до интимной близости дело не дошло. Ближе к выпуску подруга заметила, что друг к ней заметно охладел и о женитьбе больше не заикается. Надо было что-то делать. Вот она и попыталась имитировать изнасилование. Дескать, офицер, член партии. Припугну — и женится, ну куда он денется?