Врачебное свидетельство о смерти оказалось заверено слегка смазанной печатью Томской районной больницы. Однако при проверке архива ЦРБ фактов пропажи бланков не установили — все числящиеся по учету бланки и их корешки были на месте. Откуда И. взяла бланк свидетельства о смерти, установить так и не удалось: врач к этому времени уволилась и уехала из Томска неизвестно куда.
Ну а поставить печать, при остром желании, не так уж и сложно, тем более что в ЦРБ работали однокурсники И. и она неоднократно их посещала.
Несмотря на то что со дня смерти П. прошло более трех лет, следователь вынес постановление об эксгумации трупа. В мае гроб с останками П. был привезен в морг. Экспертизу останков выполнял эксперт Ю.К. Музеник, в то время заведующий отделом по исследованию трупов. Я как ассистент кафедры судебной медицины при этом присутствовал.
За три с лишним года труп практически полностью скелетировался. Череп, кости конечностей и таза, ребра полностью обнажились. От внутренних органов осталась буквально труха серочерного цвета. Таким же веществом был покрыт спереди шейный отдел позвоночника. Эксперт очень осторожно пинцетом удалил остатки мягких тканей с передней поверхности шеи. Под их слоем на передней поверхности шейных позвонков лежала подъязычная кость — отдельно тело кости и рядом с обеих сторон большие рожки. Чуть ниже находились полностью окостеневшие хрящи гортани — щитовидный, черпаловидные и перстневидный. Их положение сфотографировали, как и общий вид трупа. Подъязычная кость и хрящи гортани были изъяты. Никаких повреждений черепа и костей скелета мы не обнаружили.
При медико-криминалистическом исследовании я установил, что оба больших рожка были сломаны у мест их прикрепления к телу подъязычной кости. При этом признаки сжатия — мелкозубчатые, как бы смятые края переломов, располагались на внутренней, а признаки растяжения — ровные края переломов, — на наружной поверхности кости.
Кроме того, правый большой рожок был надломлен посредине — на его наружной поверхности имелся разрыв компактного вещества с ровными краями. То есть подъязычная кость была сломана по сгибательному типу — в результате приложения травмирующей силы в области ее больших рожков. Причем справа — ближе к концу рожка.
Такие переломы наблюдаются при странгуляционной механической асфиксии — сдавлении шеи рукой постороннего человека. Самому себе подобные переломы причинить невозможно. Большие рожки подъязычной кости полностью срастаются с ее телом обычно к 25 годам. В старческом возрасте подъязычная кость и хрящи гортани полностью окостеневают. Никаких повреждений хрящей гортани я не нашел.
Образовалось одна проблема — определение прижизненности переломов (этот вопрос стоял в постановлении). Так как мягкие ткани и внутренние органы практически полностью распались, категорически судить о прижизненном причинении переломов, а следовательно, и о причине смерти было нельзя. Но учитывая, что труп ранее не вскрывался и другой повод для возникновения переломов трудно было предположить, эксперт сделал осторожный вывод о вероятном прижизненном причинении переломов подъязычной кости и наступлении (в этом случае) смерти от механической асфиксии.
После ознакомления с результатами экспертизы эксгумированного трупа подозреваемый признался в том, что действительно задушил бабушку рукой.
Я читал протокол допроса М.: «Когда я схватил ее рукой за шею и сжал, что-то хрустнуло, и бабаня умерла очень быстро. Она, наверное, даже испугаться не успела». Как говорится, и на том спасибо. М. также показал, что, задушив бабушку, он ничего не сказал матери: ее в момент убийства не было дома.
Он попросил свою знакомую — врача И. — помочь со свидетельством о смерти, без которого похоронить труп невозможно, пообещав «хорошо заплатить». И. где-то достала бланк и подделала свидетельство. М. удалось зарегистрировать смерть в загсе, и они с матерью похоронили бабушку.
Кстати, как рассказал М., врачу за «услугу» он так ничего и не заплатил. Денег у него не было — все уходило на выпивку. Только через полгода М. по пьянке признался матери, что задушил бабушку. Но мать «пожалела» сына и тогда не сообщила никому об убийстве.
Дела переданли в суд, и М. осудили за убийство бабушки и за причинение тяжких телесных повреждений матери. У следователя были основания привлечь мать убийцы за сокрытие преступления, но так как она сама пострадала от него, следователь не стал возбуждать уголовное дело.