1-й курс 1964 год, 2-й курс 4-й курс
Пожалуй, для начала хватит. Думаю, если мой труд заинтересует читателей, я с удовольствием его продолжу. Тем более что остался не только большой запас случаев эксгумаций, но и богатейший набор примеров из собственной практики, с эксгумацией не связанных.
Не могу не сказать и вот о чем. Буквально когда я заканчивал эту часть своих заметок, в конце апреля 2001 года в г. Стрежевом мне пришлось сделать еще одну эксгумацию — через 33 года после самой первой эксгумации в Стрежевом! Рондо получается… Случай сложный и очень интересный, но пока идет следствие, я не могу о нем написать.
В конце первой части я упомянул об эксгумации, которую сделал в г. Стрежевом в 2001 году — через 33 года после самой первой своей эксгумации. Это было своеобразное рондо.
С тех пор прошло 11 лет. Все эти годы указанный случай не давал мне покоя.
Не давал потому, что сама фабула весьма необычна и загадочна.
События происходили в ноябре 2000 года. В г. Стрежевом было построено современное многоэтажное здание «Восточной нефтяной компании». Его архитектурные достоинства не столь важны. На первом этаже располагалась диспетчерская, куда в режиме on Кпе стекались сведения о добыче нефти, состоянии скважин, трубопроводов и т. п. В диспетчерской круглосуточно дежурили по два человека — диспетчер и техник. При входе в здание имелся довольно обширный холл. С одной стороны его находились входные двери, ведущие на этажи компании, с другой — коридор, ведущий в диспетчерскую. Длина коридора — 40 метров, дверь в диспетчерскую во время работы всегда закрыта. В холле метрах в 5_6 от входной двери стоял стол охранника — сотрудника вневедомственной охраны. Он во время дежурства сидел в кресле на колесиках. Стол освещался настольной лампой. Входная дверь закрывалась на английский замок с защелкой, т. е. открыть его можно было либо снаружи ключом, либо изнутри, повернув защелку. Еще одна деталь — каждые два часа охранник должен был отзваниваться на центральный пульт и докладывать, что на охраняемом объекте все в порядке. Если контрольный звонок не поступал, на объект направлялись сотрудники для проверки ситуации. Телефонной связи между центральным пультом и диспетчерской не было.
В тот день дежурил охранник К. — молодой здоровый мужчина 24 лет, отслуживший в армии, высокий, атлетического сложения. Ночь прошла вроде бы спокойно. Около 6 часов 20 минут утра в окно диспетчерской кто-то постучал. Диспетчер выглянул и увидел под окном двоих сотрудников вневедомственной охраны, которые подавали ему какие-то знаки (через двойные рамы ничего толком не было слышно). Диспетчер понял, что его просят открыть входную дверь, удивился (а где охранник?), но прошел по коридору те самые 40 метров, пересек полутемный холл и открыл входную дверь. Вошедшие ВОХРовцы вместе с диспетчером подошли к столу охранника и увидели, что он (охранник, конечно) сидит в кресле, откинувшись на спинку, и как будто спит. На оклики он не отзывался, и, подойдя поближе, сотрудники убедились, что охранник мертв…
Приехавшая вскоре оперативная группа приступила к осмотру места происшествия. Сразу отмечу, что судмедэксперт в осмотре места происшествия и трупа не участвовал. Позднее мне так и не удалось выяснить, почему не вызвали эксперта. Следователь записал в протоколе осмотра: «Трупное окоченение выражено слабо». И все. Не было указано, в каких группах мышц «слабо» выражено окоченение, трупные пятна вовсе не были охарактеризованы. Диспетчер в своем объяснении показал, что с начала дежурства (с 8 часов вечера) подозрительных звуков (вообще никаких) из холла не слышал, из диспетчерской не выходил, дверь в рабочий зал была закрыта. Кроме компьютеров, в диспетчерской сохранился телетайп, который во время работы «стрекочет» довольно громко. Такие же показания дал и техник. Сотрудники ВОХРа пояснили, что К. последний раз позвонил на центральный пульт в 4 часа утра, все было нормально, и должен был позвонить в 6 часов. Когда в 6 часов звонка не последовало и телефон охранника не ответил, начальник смены отправил двоих сотрудников проверить объект. Пока оделись, завели машину, доехали — было уже 20 минут седьмого. Подойдя к двери, постучали, несколько раз окликнули охранника и, не получив ответа, направились к окну диспетчерской.
Труп вскрывал тамошний эксперт Р. При наружном осмотре он обнаружил только овальный, горизонтально вытянутый кровоподтек на передней поверхности левого плеча в средней трети. Под кожей здесь было соответствующее кровоизлияние. И все. Больше ничего снаружи эксперт не нашел. При внутреннем исследовании обнаружены признаки быстро наступившей смерти — темная жидкая кровь в сердце и сосудах, полнокровие правой половины сердца, мелкие и мельчайшие кровоизлияния на поверхности сердца и легких, напоминающие пятна Тардье. Главной находкой эксперта был двухсторонний сгибательный перелом больших рожков подъязычной кости с хорошо заметными темно-красными кровоизлияниями в окружающие мягкие ткани и в подкожную жировую клетчатку шеи в проекции переломов. Подъязычную кость для дальнейшего исследования эксперт не изымал. Соматически мужчина был совершенно здоров. Алкоголя в крови и в моче найдено не было. В качестве причины смерти эксперт указал странгуляционную механическую асфиксию — удавление рукой постороннего человека. Следствие выдвинуло несколько версий (о них чуть позже), но ни одну из них доказать не удалось. Дело передали в областную прокуратуру. В апреле 2001 года я вылетел в Стрежевой, имея на руках постановление об эксгумации трупа К. Детали были согласованы с местной прокуратурой, и к моему прилету тело уже эксгумировали и доставили в морг.