Начальник лесопункта пригласил нас к себе. Световой день уже закончился и было ясно, что придется ночевать в Светлой протоке. При входе в обширных сенях стояло несколько огромных деревянных бочек. Хозяйка уже приготовила ужин и накрыла стол. Чего только на нем не было! Медвежатина с брусникой, соленые грибы, картошка, естественно… Но самое главное — малосольная осетрина, муксун, нельма (содержимое бочек), мороженая стерлядь с луком и черным перцем (так называемая «чушь»)! Нашелся у хозяина и спирт. Поскольку на кладбище мы изрядно промерзли, он был весьма кстати. После царского ужина хозяйка отвела нам места для ночлега, благо, комнат в доме хватало. У себя в комнате я нашел неплохую библиотечку, выбрал книгу, начал читать и провалился в сон. Когда я утром вышел на улицу, ветер чуть не сбил меня с ног. Пурга! Погода явно нелетная. Хозяин по рации связался с Александрово и сообщил нам, что аэродром закрыт, вообще ничего не летает. Короче, еще два дня мы с помпрокурора куковали в Светлой протоке, благо у меня было, что почитать.
Наконец, на третий день пурга улеглась и по рации сообщили, что часов в 11 за нами прилетит вертолет. После завтрака помпрокурора отозвала меня в сторону и предложила попросить у хозяев осетринки, ну и другой рыбки «на дорожку». Я сказал, что неудобно, они и так нас три дня кормили на убой (придурок!). Когда мы уже отправлялись на вертолетную площадку, хозяин что-то засунул мне в портфель. Прилетел тот самый Ми-1. Мы тепло попрощались с хозяином и полетели. Как вы помните, лететь было совсем недолго. Но… минут через десять лету мотор вдруг зачихал, вертолетик задергался и плюхнулся в тундру, слава богу, хоть глубокий снег смягчил посадку и никто из нас даже не ушибся! Картина маслом. В радиусе 20 километром — тундра, какие-то чахлые кустики, кривые березки, снегу по колено, мороз градусов под 40 и, хотя и не пурга, но ветерок приличный. Летчик-то был одет по-полярному: унты, меховая куртка, теплая шапка поверх шлема, а мы с помпрокурора — по-городскому. Пилот связался по рации с Александрово, доложил обстановку и узнал, что через «часик» прилетит борт с ремонтной бригадой и нас заберет. Топчемся в снегу, мерзнем. Тут я вспомнил, что начальник лесопункта мне в портфель что-то положил. Открываю, достаю, разворачиваю газетку — поллитровая бутылка спирта! Помпрокурора юмора не поняла, а летчик с энтузиазмом нырнул в кабину и достал солдатскую «люминьевую» кружку. Но. прежде чем наливать в нее спирт, он сунул кружку за пазуху меховой куртки. Нам он объяснил, что кружка на морозе промерзла, губы прилипнут, не отдерешь! Минут через пять вытащил кружку из-за пазухи, нацедил в нее грамм 150 спирта, перекрестился и поднес кружку к губам — губы вроде не примерзли… Я внимательно за ним наблюдал. Пить неразведенный спирт надо умеючи — задержать дыхание и, не вдыхая, запить водой, иначе слизистую обожжешь. Летчик выпил свою дозу, хэкнул и зажевал снегом (другой закуски не было). Налил мне столько же. Я задержал дыхание, начал пить и. ничего не почувствовал — спирт глотался, как вода. Допил, зажевал снегом, только в горле слегка запершило. Настала очередь помпрокурора. Взяв кружку с остатками спирта, она с круглыми от ужаса глазами поднесла ее ко рту, сделала глоток, другой и допила до конца! Через несколько минут внутри разлилось блаженное тепло, да и настроение улучшилось. Минут через 30 послышался звук мотора и прилетел вертолет Ми-8. Садиться в снег он не стал, завис метрах в двух-трех от земли. Из него попрыгали ремонтники и сменный пилот, сбросили какой-то инструмент. Мы втроем по веревочной лесенке забрались в вертолет…
В Александрово нас встретил зампрокурора на машине и отвез в прокуратуру (кроме летчика, конечно). Помня о том, что мы с помпрокурора недавно выпили по 150 с мелочью граммов спирта (в пересчете — по бутылке водки), я старался в сторону прокурора не дышать, на всякий случай. Но потом заметил, что никаких заметных следов выпивки — ни запаха, ни физиологических признаков — просто нет. Значит, за полчаса с небольшим на морозе алкоголь в организме просто сгорел!