Из — за тряски же содержимое переполненного желудка попало в пищевод, затем в полость рта и было аспирировано в дыхательные пути и легкие. Если бы один из охотников сел вместе с раненым (размеры волокуши это позволяли), он смог бы предотвратить аспирацию пищевых масс — для этого достаточно было повернуть раненого на бок. В данном случае между огнестрельным ранением и смертью имелась случайная причинная связь. Стрелявший охотник был осужден за причинение тяжкого, опасного для жизни вреда здоровью по неосторожности.
Иногда содержимое желудка попадает в дыхательные пути посмертно. Например, при проведении закрытого массажа сердца производится сильное надавливание на нижнюю часть грудины, при этом содержимое желудка выдавливается в просвет пищевода, затем в полость рта и может затечь в просвет трахеи и крупных бронхов. Пищевые массы могут попасть в дыхательные пути и при транспортировке трупа по ухабистой дороге.
В этих случаях не будет признаков прижизненного попадания пищевых частиц в мелкие и мельчайшие бронхи и в альвеолы.
1984 год. Обязательные полевые работы, слева направо Ю.Н. Бунин, д-р мед. наук, В.М. Шипулин, канд. мед. наук, И.В. Лядункин, доцент, Ю.А.Козлов, профессор
Игорь Васильевич Яхно, канд мед наук, реаниматолог. Ю.Н. Бунин справа
Глава XXVI. Три карася
В феврале 1995 года на Сенной курье — старице Томи у Коммунального моста тренировались спортсмены-подводники из клуба «Скат» Томского государственного университета. Сейчас их называют дайверами. Стояла прекрасная погода — яркое предвесеннее солнце, температура чуть ниже нуля. На льду протоки были вырублены две майны — квадратных проруби 2х2 метра на расстоянии около ста метров друг от друга. Вода в Сенной курье непроточная, глубина посредине водоеме 2,5–4 метра, но попадаются бочаги-омуты гораздо большей глубины. Дно покрыто толстым слоем ила. Одной из целей тренировки была отработка ориентирования подо льдом в условиях плохой видимости — в очень мутной воде. Дело в том, что спортсмены-подводники часто привлекались к водолазным работам — подъем затонувших судов (маломерных, конечно), обследование подводных частей сооружений и т. п., так как профессиональных водолазов иногда просто не хватало. Плата за эти работы существенно пополняла небогатый бюджет клуба. Аквалангисты в соответствующей сезону экипировке — гидрокостюмах, погружались и выполняли определенные задания тренера. Ясно, что донный ил был сильно взбаламучен и видимость под водой приближалась к нулевой. За каждым из спортсменов был закреплен страхующий — его товарищ, который, находясь на краю майны, контролировал фал — тонкий и прочный канат, привязанный к поясу аквалангиста. Потравливая канат, страхующий поддерживал связь с пловцом — он должен был постоянно ощущать легкое натяжение. Если пловец удалялся от проруби, канат травили — отпускали, если приближался — выбирали, чтобы пловец в нем, не дай Бог, не запутался. Как потом объяснили специалисты, фал закреплялся на поясе пловца специальным узлом (название его я не запомнил). Этот узел ни при каких обстоятельствах не мог развязаться сам. Но если фал за что-нибудь зацепился или запутался, пловец мог легко освободиться, просто потянув за свободный конец. Аквалангист и страхующий, дергая за трос, могли обмениваться условными сигналами.