Среди спортсменов был молодой парень 23 лет, студент 3-го курса, — высокий, атлетически сложенный, кандидат в мастера спорта. Недели две назад он женился. Получив задание тренера, он погрузился в одну из прорубей. Запас воздуха в баллоне акваланга был обычный — на 45 минут. Около получаса все шло нормально, ребята обменивались сигналами, страхующий регулировал натяжение фала. Почувствовав, что натяжение ослабло, «верхний» начал выбирать фал. Выбирал, выбирал и вытащил пустой конец каната, к которому ничего не было привязано! Он немедленно доложил об этом тренеру (мы знаем, что фал не мог развязаться сам!). Но что могло заставить отвязаться опытного пловца? Дно протоки, где проходили погружения, было многократно обследовано, никаких посторонних предметов — коряг, свай, арматуры — на дне не было. Несмотря на то что у пловца еще был запас воздуха, объявили тревогу и под воду немедленно пошли несколько опытных аквалангистов — сразу из обеих майн навстречу друг другу, со страховкой, конечно. Они несколько раз прочесали взбаламученную воду протоки между прорубями, отклоняясь в стороны вплоть до прибрежного мелководья, но найти аквалангиста не удалось. Время между тем шло, и запас воздуха у пловца кончился. Тем не менее погружения и поиски продолжались. После контрольной точки (полная разрядка баллона) прошло полчаса. Наконец, один из поисковиков нашел тело аквалангиста, но не между прорубями, а за одной из них и метрах в двадцати в стороне. Его подтянули к проруби и подняли на поверхность. Он не подавал признаков жизни. Была вызвана оперативная группа для осмотра тела. Когда мы приехали, на льду лежал спортсмен, одетый в гидрокостюм закрытого типа, но без перчаток — некоторые спортсмены их не любят, особенно при выполнении под водой «тонких» работ. Осмотру, кроме кистей рук, были доступны голова и лицо. Повреждений на них не было, но имелись типичные признаки обтурационной асфиксии (истинного утопления) — одутловатость и синюшность лица, мелкие петехиальные кровоизлияния в коже лица и белочной оболочке глаз, у отверстий рта и носа стойкая белая мелкопузырчатая пена (признак Крушевского). Как рассказали товарищи погибшего, в момент обнаружения маска с лица была сорвана, загубника во рту не было. То есть, испытывая недостаток воздуха, задыхаясь, в агонии пловец сорвал маску и выплюнул загубник. Тренер на вопросы следователя объяснил, что при наличии страховочного фала ничего серьезного с аквалангистом случиться не могло. Даже если бы он почему-то потерял сознание (всякое под водой бывает), «верхний», не получив в условленное время ответ по фалу, просто вытянул бы пловца к проруби. Но фал был отвязан. Сделать это мог только сам аквалангист. Зачем? Отгадка лежала рядом. К поясу аквалангиста была привязана самая обычная сетка-авоська, а в ней — три здоровенных карася весом около килограмма каждый. В общем, все стало понятно. Пловец поймал трех рыбин почти наощупь (учитывая мутность воды) и затолкал их в сетку. Караси, наверное, были сильно удивлены. Похоже, делал он это не в первый раз (иначе зачем авоська?). И тут рядом проплыл еще один карась, наверное, покрупнее пойманных. Не удержавшись, в азарте, аквалангист отвязался (сделать это можно мгновенно) и попытался поймать добычу. Поймать не поймал, но потерял ориентировку. Пока был воздух, он пытался найти прорубь, но в итоге проскочил ее и уплыл в сторону, где и задохнулся. Все, кто погружался в тот день, рассказали, что из-под воды прорубь видна в виде размытого светлого пятна, но только с расстояния не более 3–5 метров. Пловец же удалился от спасительного пятна на гораздо большее расстояние Я, честно говоря, даже не предполагал, что в курье может водиться такая крупная рыба. Сам я здесь рыбачил, конечно, летом и с берега, но самый крупный мой улов — карасик размером с ладонь.
Глава XXVII. Курить надо бросать
Курить вообще вредно. Иногда бывает очень вредно. Есть такая циничная пословица: «Не курите в постели — пепел, который выметут утром, может оказаться вашим собственным».