Километрах в десяти южнее Дебрецена нас атаковали три «мессера». Мне удалось поймать в прицел и, открыв огонь со всех точек, сбить ведущего; тогда двое других яростно набросились на нас со стороны задней полусферы. Мы с Кралькиным применили противоистребительный маневр «ножницы». Это означает, что, когда атакуют самолет Виталия, я разворачиваюсь и своим огнем отражаю атаку «мессера», а когда атакуют меня - точно так же поступает Кралькин. Ну, и воздушные стрелки, разумеется, при всяком удобном случае ведут прицельный огонь. Миша Горбунов подловил-таки одного «мессера», и тот вслед за своим ведущим врезался в землю.
- Командир, - докладывает Миша, - двух стервятников уже вогнали в гроб, третий близко не подходит, видно, поджилки трясутся…
- Знай наших! - радостно отзываюсь я.
Третий «мессер» еще какое-то время атаковал нас, но огонь открывал с большой дистанции, а вскоре, видимо, израсходовав боеприпасы, скрылся.
- Миша, внимательно следи за воздухом, - приказал я.
Тут слышу по радио:
- Клевцов! Клевцов! Я - «Родина». - Это заместитель командира нашей дивизии на ПУША - пункте управления штурмовой авиацией - в составе окруженных войск передает открытым текстом. - Наблюдал ваш бой с «мессерами», здорово вы их! Молодцы! Как основное задание?
- «Родина»! Я - «21-й», сейчас закончу просматривать район с западной стороны и доложу вам подробно.
Перед вылетом нас предупредили, что наши окруженные [117] войска будут обозначать свой передний край зелеными ракетами, белыми полотнищами, выложенными вдоль линии фронта, а кое-где - кострами. Это мне очень помогло, так как, ведя оборонительный воздушный бой, я успевал просматривать землю и помечать на полетной карте, где наши, а где противник и сколько его.
Закончив разведку, немедленно доложил «Родине» все разведданные, с ПУША передали:
- Клевцов, работали отлично! Вам всем объявляю благодарность! Идите домой!
Теперь, когда командованию было известно местоположение окруженных войск, появилась возможность оказать им поддержку в отражении атак противника, который стремился их уничтожить. На помощь нашим были двинуты пехота, танки, конница и авиация. Большую роль в успехах наземных войск под Дебреценом сыграли штурмовики нашей 7-й гвардейской дивизии.
Командир авиационного корпуса генерал В. В. Степичев, в своем донесении в штаб 5-й воздушной армии отмечал:
«Исход боя за Дебрецен очень часто решали считанные секунды. Бой часто выливался в поединок отважных конников генерала Плиева с идущими на них с открытым забралом «тиграми» и «пантерами». Тут-то наши штурмовики и делали свое дело: меткая серия неотразимых ПТАБов и удары с коротких дистанций из пушек таких летчиков, как Никитин, Клевцов и др., открывали путь казакам для продвижения вперед»{1}.
Когда Дебрецен был очищен от немецких и венгерских фашистов, за мужество и героизм, проявленные летчиками в боях за город, за самоотверженную помощь наземным войскам в преодолении сопротивления фашистов 7-й гвардейской штурмовой авиационной дивизии присвоили почетное наименование Дебреценской. [118]
Наступление наших войск продолжалось, но гитлеровцы отчаянно сопротивлялись, опираясь на систему оборонительных сооружений на подступах к городу Сольноку, в основном сосредоточенных на восточном берегу Тиссы. Противник, используя мосты и переправы, регулярно подбрасывал на восточный берег реки свежие резервы.
23 октября командиру 2-й эскадрильи капитану Деркачеву была поставлена задача: разрушить мост восточнее Сольнока. Для этой цели он выбрал наиболее опытных летчиков. В состав группы входила шестерка Илов; первая пара - И. В. Деркачев и П. П. Зинченко, вторую пару вел я, одновременно являясь заместителем командира группы, моим ведомым был В. П. Зубов, в третьей паре ведущим был В. И. Кралькин, ведомым - А. К. Лапинский.
После взлета и набора высоты наша группа вышла на соседний аэродром: ждем, что сейчас взлетят и подстроятся к нам истребители сопровождения.
Сделали один круг - «лавочкины» не взлетают, сделали второй - их все нет. А время не ждет… Тогда Деркачев становится на курс и летит к цели без прикрытия истребителей, Это была его первая ошибка. Второй ошибкой оказался ничем не оправданный заход на цель с юго-запада; группе пришлось пролететь через весь укрепрайон, прикрытый мощными средствами противовоздушной обороны. Не удивительно, что над пинией фронта нас встретил шквал огня, через который мы пробились с большим трудом только благодаря умелому маневрированию. Когда под нами оказалась южная окраина Сольнока, а до цели оставалось около восьми километров, огонь зенитной артиллерии внезапно прекратился.
- Командир, - докладывает Миша Горбунов, - в воздухе истребители противника!
Посмотрев назад, я увидел до двадцати «фоккеров».
- Держись, Миша, сейчас будет жарко!
Немецкие истребители, видимо, поделили между собой нашу шестерку и принялись методически избивать. [119]
Слышу взволнованный голос Миши:
- Командир, одного сбили!
Я подумал было, что сбили «фоккера», но, оглянувшись, увидел, что сбит самолет Лапинского, а прямо над городом зависли два парашютиста: пилот и воздушный стрелок Бабайлов.
Впереди - мост, наша цель. Атакуем пятеркой, но разрушить мост нам не удается: «фоккеры» атакуют беспрерывно. В какой-то момент Мише Горбунову удалось сбить одного из них.
Мы уже повернули на юго-восток, к линии фронта, когда Миша доложил:
- Командир, Кралькина взяли в тиски!
Довернув свой самолет немного вправо, я увидел, что к Кралькину приближаются два стервятника: один сверху сзади, другой снизу, тут же отдал команду:
- Виталий, маневрируй!
Если бы он в этот момент бросил свой самолет в сторону, то сбил бы прицел «фоккеров» и остался невредимым, но, видимо, он не услышал меня. Так или иначе, только оба «фоккера» с дистанции метров в 150 одновременно открыли огонь по Кралькину. Самолет взорвался и развалился на куски.
Я следил за падающими обломками, надеясь увидеть парашютистов, но так и не дождался…
Прямо под собой я разглядел аэродром, а на нем до полусотни бомбардировщиков и истребителей. О существовании этого аэродрома мы не знали, за что и поплатились: ясно, что этот район охранялся фашистами с особой тщательностью.
Сердце у меня сжималось от горя, я мысленно прощался с Виталием Кралькиным, одним из самых близких моих друзей, как вдруг услышал:
- Командир, Зубова подбили!
Смотрю, у самолета Зубова огромная пробоина в фюзеляже. [120]
«Ну уж нет, гады!-стиснув зубы, подумал я, взглянув на снующих вокруг Зубова вражеских истребителей. - Не дам вам добить Виктора!»
Передаю по радио Деркачеву:
- «20-й», я - «21-й», уменьши скорость: надо спасать Зубова.
Пропускаю Зубова вперед и чуть выше его маневрирую «змейкой», увертываюсь от «фоккеров», и вместе с воздушным стрелком отбиваем их атаки от Зубова и впереди летящей пары.
«Фоккеры» предприняли атаку снизу. Один из них, нацелившийся на самолет Зинченко, промахнулся и выскочил впереди него. Зинченко не растерялся, успел взять его в перекрестие прицела и нажал на гашетки пушек и пулеметов. «Фоккер» загорелся и свечой врезался в землю.
За линией фронта наши зенитчики отсекли от нас преследователей, им пришлось вернуться на свою территорию. Все наши машины оказались продырявленными, а у самолета Зубова, едва он приземлился, отвалился хвост.
Настроение было угнетенное. Я не мог понять, почему капитан Деркачев, опытный боевой командир, хороший ведущий групп, смелый и решительный, в этом полете допустил ряд ошибок: не проанализировал как следует наземную и воздушную обстановку, средства противовоздушной обороны противника, характер цели, способ ее уничтожения, направление подхода к цели и ее атаки, не дождался истребителей прикрытия…