- Все ясно, товарищ командир.
Радиосвязь с НП установлена, разрешение на выполнение задания получено - и вот мы уже пересекли линию фронта. Преодолевая огонь зенитной артиллерии, внимательно просматриваю территорию противника. В одном населенном пункте - большое скопление войск, в том числе до 50 танков и автомашин.
- Виктор, видишь впереди справа в населенном пункте скопление фашистов?
- Вижу.
- Это будет нашей целью. Доворачивай вправо и с ходу - в атаку!
Через несколько минут внизу взорвалось три автомашины с боеприпасами, загорелось два танка, было уничтожено большое количество гитлеровцев.
Отлетев от этой деревушки, Виктор стал уклоняться вправо; я понял, что он потерял детальную ориентировку, вмешался и вывел его на заданный маршрут. Домой вернулись благополучно.
Через некоторое время Зубову было доверено выполнять воздушную разведку со своим ведомым. К концу войны он стал лучшим воздушным разведчиком в дивизии.
* * *
На аэродроме Тисса-Вежени произошло событие, может быть, самое радостное в моей жизни.
Прошло десять дней, как я подал заявление с просьбой принять меня в партию. Возвращаюсь с очередного боевого задания, захожу на КП, докладываю данные воздушной разведки и результаты боевого применения. [126]
Подполковник Давыдов, выслушав мой доклад, сказал:
- Молодец, Клевцов, хорошо воюешь! Сегодня тебе заданий больше не будет, сейчас иди на площадку, там собрались коммунисты полка на партийное собрание.
Площадкой называлось место на краю аэродрома, где мы обедали, здесь же проводились разборы боевой работы полка и происходили такие важные события, как вручение орденов награжденным.
Стол, скамейка для президиума; остальные устроились, кто как мог.
Заместитель командира полка по политической части В. А. Лозичный в начале своего выступления коротко обрисовал сложившуюся на нашем фронте обстановку, перечислил ближайшие задачи и намечающиеся перспективы, потом сказал:
- Второй пункт повестки дня: прием в партию. Слово предоставляется секретарю полковой партийной организации гвардии технику-лейтенанту Василию Кирилловичу Терехову.
Терехов прочитал вслух мое заявление.
- Кто хочет высказаться? - спросил Лозичный.
Несколько секунд напряженной тишины… Мне отчетливо слышны частые тревожные удары моего сердца.
Молчание прервал Ф. Ф. Бахирев:
- Много говорить тут не надо: дело ясное. Клевцов пришел ко мне в эскадрилью мальчишкой, а сейчас он - лучший летчик полка, заместитель командира эскадрильи. Воюет отлично, беспощадно громит фашистов. Передает свой боевой опыт новичкам. Трижды его сбивали, трижды он, можно сказать, воскресал - и снова шел в бой. Себя не щадит, потому что беззаветно любит Родину. Клевцов. достоин быть членом партии. Предлагаю принять…
Тут послышалось сразу несколько голосов:
- Мы Клевцова давно знаем!
- Бахирев все правильно сказал…
- Принять! [127]
Лозичный спросил с улыбкой:
- Кто за? - и, оглядев поднятые руки, объявил: - Принят единогласно!
Через несколько дней парткомиссия дивизии утвердила решение собрания, и я получил партийный билет.
Шел мне в ту пору двадцать второй год…
Наконец погода несколько улучшилась. 5 декабря было возобновлено наступление наших войск. Соединения 46-й армии генерала И. Т. Шлемина с помощью Дунайской военной флотилии форсировали Дунай и захватили плацдарм на правом его берегу.
Сражение за Будапешт началось на рассвете 20 декабря. В первом эшелоне наступали танкисты 6-й гвардейской танковой армии генерала А. Г. Кравченко. Мы, штурмовики, обеспечили им успех, и в результате к концу того же дня они продвинулись вперед на 32 километра и вышли к реке Грон в районе Кальницы. Неприятель бросил в контратаку несколько танковых дивизий из резерва и много авиации, чтобы оттеснить наши войска, но они смогли выстоять благодаря поддержке с воздуха.
Как только был освобожден восточный пригород венгерской столицы Вечеш, наш 131-й гвардейский штурмовой авиационный полк перелетел на аэродром, расположенный в полукилометре от Вечеша.
Линия фронта проходила западнее от нас всего в двух километрах, а к востоку расположились наши артиллеристы. Оба эти обстоятельства чрезвычайно затрудняли летную работу: мы оказались как бы между двух огней - при взлете и при заходе на посадку немцы обстреливали нас из стрелкового оружия; что касается артиллеристов, снаряды которых летели через наш аэродром, то нам приходилось согласовывать с ними время полетов, дабы не быть сбитыми своими же.
Но линия фронта день ото дня удалялась на запад, за нею передвинулись артиллерийские позиции - мы остались в тылу наших войск. [128]
Весь январь и почти половину февраля 1945 года самолеты 5-й воздушной армии вместе с румынским авиакорпусом активно помогали войскам 2-го Украинского фронта в ликвидации окруженной в Будапеште группировки врага.
Одновременно мы оказывали помощь войскам 3-го Украинского фронта, отражающим контрудары танков, пехоты и авиации фашистов на внешнем кольце окружения, особенно в районе города Секешфехервар.
В это время я редко летал на воздушную разведку: мне поручали только особо важные задания, чаще всего приходилось водить группы.
28 января мне было приказано вести группу из 12 Илов. Задание - уничтожить контратакующие танки и пехоту в районе юго-восточнее озера Веленце.
Одним из ведомых летел заместитель командира полка майор Золотухин. Три года, с самого начала войны, он, работавший в летном училище, рвался на фронт, но каждый раз ему говорили: «Родина поручила вам готовить летные кадры для фронта». И вот наконец-то несколько месяцев назад майор Золотухин прибыл на фронт на должность заместителя командира нашего полка. Несмотря на нехватку опыта, он, сделав несколько боевых вылетов, сразу же снискал себе признание у летчиков - - обладал великолепными летными данными, был мужествен, а его жажда громить фашистов казалась неутолимой.
В тот день, как и во все предыдущие, небо представляло собою кромешный ад. Едва наша группа штурмовиков появилась над передовой, все вокруг зарябило от огненных трасс зенитных снарядов, там и тут вспыхивали шапки разрывов. Казалось просто невозможным благополучно миновать этот клубящийся, клокочущий хаос: штурмовики неизбежно запутаются в широко раскинутой перед ними смертоносной сети, которую неустанно закидывали с земли «эрликоны» и зенитки среднего и крупного калибра… [129]
Но так только казалось. Уже много раз прежде прорывались мы сквозь такие сети с минимальными потерями - тут все решало мастерство пилота.
Вот и теперь резко бросаю машину то влево вверх, то вправо вниз, потом - наоборот, то есть непрерывно меняю положение относительно линии полета. Все ведомые повторяют за мной каждый маневр, а истребители прикрытия, идущие сзади, поднялись повыше, чтобы меньше подвергаться обстрелу зенитной артиллерии, которая сосредоточила весь огонь на Илах. Так и пробиваемся в заданный район. И вот цель уже близка, но тут нас поджидают «фоккеры», они сразу же, не теряя времени, ринулись на нас.
Воздушные стрелки дружным огнем совместно с «лавочкиными» отразили первые атаки. Тогда немцы, стремясь оттереть истребителей от штурмовиков, увлекли их на высоту и там завязали бой.
- Командир, - докладывает Миша Горбунов, - «лавочкины» ведут бой на высоте, а к нашей группе приближаются четыре «фоккера».
Я смотрю на землю. Там танки противника (их не менее шестидесяти) совместно с пехотой контратакуют наши войска.
Все во мне закипает от ярости. Даю команду:
- Приготовиться к атаке! Стрелкам отгонять «фоккеров». После первой групповой атаки замыкаем «круг» одиночных самолетов. - По внутренней связи добавляю, обращаясь к своему воздушному стрелку: - Миша, не зевай! Смотри, чтобы во время пикирования и на выводе снизу не подкрался «фоккер».