Тридцать минут до нового года. Женщины ещё с растрёпанными волосами, в кухонных старых одеждах. И в каждой квартире только и слышится: куда вы переставили мои туфли со стразами, да нет, не эти, синие! Где мой ремешок? Средство для укладки, я же оставляла его на раковине, куда вы его дели?
За пятнадцать минут все уже преобразились. Нарядное аккуратное платье. Прическая. Макияж. Сервированный стол и бокал шампанского. А рядом - маленький лист бумаги и карандаш. Горит свеча. Записать желание на листке, поджечь, осыпать пеплом в шампанское...
Я встречала Новый год в пижаме. Дрогой, шёлковой, пижама-костюм, в таких дивы ходят на премьерах фильмов. Давным-давно я берегла такие пижамы до совместных вечером с мужчинами. Пижамы должны были радовать глаз моих мужчин. А без мужчин для себя можно и затертые майки потаскать. Потом я переосмыслила подход к пижамам. Ношу их для себя - пусть радуют мой глаз.
За десять минут до наступления Нового года я смотрю новостные ленты. Они наполняются женскими сторис, шортс и постами: парадно убранные, каждая прилично своему рангу. Блистательная процессия в социальных сетях!
Как же им хочется прикоснуться к богатству и публичности! Как же им хочется хотя-бы на публику прожить свою лучшую жизнь, в богатстве и популярности, обернуться в бренды... И забрать себе богатых мужчин. Присвоить их себе, как брендовые сумки и дорогие вечеринки.
За пять минут до Нового года передо мной лежал клочок бумаги. Я могу написать на нем абсолютно любое желание. И оно сбудется. Я могу загадать исполнение чужих мечтаний - пусть у этих девушек, дам и матрон всё сбудется. Пусть они достигнут своих целей... Но я, конечно, этого не сделаю, вместо этого я пишу о себе.
Я знаю, что я не лучше их. Моё превосходство в уединенном наблюдении из тени. А раз я чувствую превосходство, значит я уже в игре - в этом глупом соревновании. Ну что-ж, сыграем. Нужно же мне чем-то заниматься в отсуствии личной жизни.
6. Случается, что люди называют одно и то же…
たまたま同じことを人々が呼ぶことがあります...
Мне не нравится это признавать, признавать превосходства своего молчания и бездействия. Ведь за признанием должны последовать изменения и действия.
А действия отправят меня в хвост пищевой цепи. Мне придется соревноваться, и соревноваться со стартовых позиций. С самого начала, бежать и обгонять тех, кто уже ушел сильно вперёд...
Нет-нет-нет, я хочу развидеть своё молчание. Я хочу снова в упор его не замечать. Я усну и Луна похитит мое прозрение. И я вновь буду чувствовать сладость превосходства... Я надеюсь на это.
7. Отдать своего любимого сына в монахи…
最愛の息子を出家させてください…
И как всегда, когда я обличаю себя и становлюсь перед выбором, когда жизненная дорога упирается в перекрёсток, я прячусь.
И тут я ныряю в альтернативные сценарии. Сыновья богатых родителей могут унаследовать отцовский престол (кресло генерального директора, минестерский пост...). Но есть те, кто выпадают из игры. Отказываются от денег и славы, сбегают в деревенскую глуш, или вовсе стригутся в монахи.
Отдать своего любимого сына в монахи, как это горестно для сердца! Люди будут смотреть на него словно на бесчувственную деревяшку. А такие как я будут смотреть на него с брезгливым сожалением: у него было всё... и он как будто всё потерял - взял свои миллионы и сжёг на большом костре на центральной площади.
Я бы смотрела с сожалением на монаха, который отказался от богатств. А он бы смотрел с лукавой улыбкой на меня и по-дорому бы так кивал. Он бы не спорил. И ему было бы меня, тонущую в блистательном контенте искренне жаль. И если бы ему удалось утолить голод моей мечущийся души, я бы рассказала о нём подругам. И они потянулись бы к нему. И люди бы потянулись за миром и утешением. Чем больше росла бы его слава, тем меньше бы оставалось ему покоя.