Бабушка происходила из знатной армянской семьи Деляновых (Делянян), перешедших на русскую службу еще в конце XVIII века. Ее дед Давыд Артемович был генерал-майором во время Наполеоновских войн. В военной галерее Эрмитажа его портрет находится в нижнем ряду. Вид у моего прапрадеда весьма бравый, много орденов на груди, только он чересчур черен и чересчур лохмат.
Он был женат на Лазаревой, тоже армянке. Ее отец и дядя известные богачи — являлись основателями в Москве Лазаревского училища, нынешнего Института востоковедения. У Давыда Артемовича было два сына, из них младший, Иван Давыдович, стал министром просвещения, графом и являлся автором известного циркуляра о недопущении «кухаркиных детей» в высшие учебные заведения. Мой отец в своих воспоминаниях его называет «мракобесом».
Старший — Николай Давыдович, служил директором Лазаревского училища. Он был женат на Елене Абрамовне Хвощинской, принадлежащей к среднедворянскому, старинному, с XVI века, роду. Сохранилась икона с надписью: «Благослови Бог Абрама и Софью. 1818 год». Это родители моей прабабушки [Их каменные памятники и сейчас высятся на кладбище Донского монастыря (примеч. автора).]. Княжна Софья Михайловна Горчакова была родной сестрой лицейского товарища Пушкина, холостяка и долголетнего канцлера — князя Александра Михайловича, умершего в глубокой старости. Этой иконой потом благословляли многих невест нашей семьи.
Николай Давыдович Делянов, кажется, ничем особенным не выделялся, был просто добрым и хорошим человеком. От Лазаревых ему досталась дача с четырьмя десятинами земли под Калугой — Железники (теперь почему-то называют Железняки). Там был старинный с колоннами деревянный дом, сад и огород. Теперь все это исчезло. В Калужском музее сохранились портреты Лазаревых начала прошлого столетия — черных, длинноносых армян.
В своих воспоминаниях бабушка подробно описывает Железники; там она провела детство и юные годы, по наследству они достались ей, там она и дедушка постоянно жили в течение летних месяцев вплоть до самой революции.
Деляновы были совсем не богаты, а после смерти прадеда Николая Давыдовича у прабабушки Елены Абрамовны осталась только пенсия. Но она задумала разбогатеть. Не знаю — кто ей, неопытной вдове, подсказал, но она решила, что в недрах Железниковской земли находятся залежи каменного угля. Наверное, ей мерещились «златые горы», когда она начала копать пахоту. Копала, копала, не сама, конечно, она давала деньги. Шахта то становилась очень глубокой, то обваливалась, то ее заливало водой, опять ее углубляли. И прабабушка на этой злосчастной затее потеряла массу денег, здоровье и в конце концов умерла. Зато у современных геологов шахта, кажется, до сих пор пользуется большой популярностью, и на основании найденных там грунтов они строят свои умозаключения о геологическом строении Калужской земли.
Свадьба дедушки и бабушки происходила в 1871 г., они душа в душу прожили вместе 54 года. У них было десять человек детей, но две девочки умерли совсем маленькими. Бабушка увлекалась живописью; в своих воспоминаниях она пишет, что ей уроки давали князь Г. Г. Гагарин, позднее Саврасов. Она писала очень милые акварели, копировала картины. В моем деревенском домике хранится испорченная скверным лаком ее копия с картины Айвазовского. Она очень хорошо вышивала. Долгое время в нашей семье береглись ширмы с вышитыми шелком птицами, а у меня хранится платок — бывшая спинка от кресла, которую она украсила аппликациями. Она помогала молодым художникам, изыскивала средства на организацию их выставок, стремилась доставить им известность, уговаривала своих богатых приятельниц купить их картины. Одним из этих молодых художников был Левитан. Его, как еврея, собирались высылать из Москвы, благодаря хлопотам бабушки, он остался.
Василий Дмитриевич Поленов был к ней близок с давних пор. Ей захотелось иметь свой портрет, и она попросила Поленова рекомендовать ей талантливого, молодого и желательно дешевого художника. Поленов привел к ней своего ученика Коровина. Когда портрет был почти закончен, Поленов приехал к бабушке, не застал ее, что-то ему не понравилось в портрете, он взял кисть и краски и написал по-своему. По словам дедушки, он только испортил портрет, а бабушка его невзлюбила и отослала в Бучалки, где он провисел до революции, затем его забрали в Москву. Но он был столь велик, что не помещался в комнатах и лежал свернутым в рулон в уборной нашей квартиры. Там его обнаружил в 1924 г. художник П. П. Кончаловский, который нередко приходил к бабушке. Он пришел в восторг от портрета, сказал, что негоже его держать в столь непотребном месте и уговорил бабушку его продать в Третьяковскую галерею. Портрет был продан за 25 червонцев, то есть 250 рублей — такие тогда были цены. Он долгие годы висел в Коровинском зале, и люди останавливались перед ним и любовались той красавицей, которая, держа руки на спинке кресла, глядела на них сверху.