Меня окутывала обида и ярость, которую я хотела куда-то деть, лишь бы не страдать. Эти эмоции сменил страх, когда я стала больше смотреть на своё отражение в глазах Маля. Светлые косички исчезли, вместо них были перья, лицо было закрыто плотной траурной вуалью. Если при объятиях, когда Джезамаль стоял на коленях, он был мне до шеи, то теперь его голова была точно на уровне живота. За моей спиной были крылья, которыми я всё и видела. Я ужаснулась, когда мои пальцы стали сухими и длинными.
Отойдя от ангела, я посмотрела на свои дрожащие руки. Для меня это было слишком резко и внезапно, сознание почти окутала пелена эмоций, но я взглянула на Джезамаля. Его охватывал ужас, он боялся меня. Отползая к краю крыши, ангел пытался раскрыть крылья, позвать кого-то на помощь. Его крик точно слышали, я знаю. При преображении я почувствовала минимум пятерых высших, который быстро исчезли. Они не стали вмешиваться в то, что происходило.
— Нет! Как ты могла? — его тело сковывали судороги, начиналась истерика и агония, которую трудно было контролировать.
— Я изначально не была на твоей стороне. Тебя оказалось сломить легче, чем я думала, — собственный голос звучал старыми дверными петлями.
Когда мне рассказывали о том, как высшие попадали под действие греха, я не понимала ничего. Но стеклянные глаза и пропадающий голос Маля заставлял меня трепетать от собственного существа. Я не сразу обратила внимание на шаги, которые приближались быстрее. Кто-то поднимался по лестнице, от криков ангела некто переходил на бег.
На крышу через двери вышел Гордыня. Быстро оценив ситуацию, он посмотрел на Джезамаля. Ангел не замечал его, пытался не упустить меня из вида. Братишка встал передо мной, заставлял сосредоточиться. Тёплая ладонь коснулась моего лица, от его кожи пахло розами. Я не заметила того, как вновь стала собой, а Гордыня резко притянул меня к себе, заключая в объятиях. Мой взгляд скользнул ему за плечо, но Джезамаля уже не было. Кто-то его спас, погиб он или что ещё, я не могла знать наверняка.
Я не помнила себя, залилась слезами, не ощущая силы в ногах. Братишка взял меня на руки и понёс прочь оттуда, чтобы найти способ меня успокоить. Я закрывала лицо руками, сдавливала крик, разрывающий мне горло. Позднее мне рассказали о том, что высшие начали опасаться своих планов использовать меня в попытке ослабить Грехов. Произошёл огромный выброс энергии, когда я пробудила истинный облик.
Последующие воспоминания начинаются от момента, как я проснулась на кровати в спальне у Похоти, так как она оказалась ближе по расположению к той точке. В комнате никого не было, волнами перед глазами появились сцены на крыше и измученное лицо Маля. Перекатившись на бок, я закрыла лицо подушкой. Всё тело болело, словно его пронзили гвоздями, распяли на кресте и окатили раскалённым маслом. Перед глазами всё плыло, я не могла сфокусировать взгляд на чём-то.
Скрип дверей и быстрые шаги к постели, кто-то аккуратно убрал подушку от моего лица. Запах роз дал понять ,что это Гордыня. Он уложил меня на спину и начал вытирать лицо и шею мокрыми полотенцами, чтобы унять жар и боли. Зрение возвращалось ко мне, я посмотрела на Гордыню. Он убрал полотенца в небольшой тазик и убрал его с тумбы, после сел рядом, на край постели.
— Тише, цветочек, тише... Это нелегко, знаю. Но мы рядом. Мы поможем справиться с этим, — братишка накрыл мою кисть своими ладонями.
В открытые двери зашли все старшие: Алчность, Гнев, Похоть. Гордыня встал и отошёл к двери, уступая своё место сестрице. Гнев сел на другом краю кровати, обеспокоенно и заботливо осматривая моё лицо. Он помог мне принять сидячее положение, Похоть подложила подушек, начала говорить первая, широко улыбаясь и хлопая:
— Наша малышка стала взрослой. Ты обвела ангела вокруг пальца!
Пока она что-то рассказывала, я проваливалась сознанием куда-то, но мою руку сжимал Гнев, который всё время молчал. Все они, старшие, открыли истинные облики примерно одновременно, примерно в то время, когда они находились вместе или пересекались. В момент обращения я была одна, не смогла контролировать энергию, поэтому мощь напугала тех, кто был рядом. Такая слава осталась на имени Уныния.
— Я горжусь тобой, птичка, — прошептал братец, когда Похоть закончила свою речь.
— На будущее совет, — грубым голосом начал Алчность, привлекая к себе внимание. — Говори хоть кому-то, что собираешься идти на высшего. Такое, как с ангелом, не прокатит. Они после нападений по двое-трое приходят на личные встречи. Ослабление не нужно ни тебе, ни нам.
— Прекрати, ты не...
— Всё нормально. Я не должна была идти одна. Но я не могла и рисковать вами, — захрипела я, перебивая сестрицу.
Гнев попросил всех уйти, чтобы поговорить лично. Закрывая дверь при уходе, Похоть помахала на прощание. Я начала отвечать на вопросы, о начала нашего с Малем знакомства. Он делал это не из допроса, из цели понять, от чего меня стоит отвлекать. Говорила всё, что братец должен был знать, Как Джезамаль нашёл меня, наши разговоры и всё то, что произошло на крыше.
— Запомни важный момент. К тебе больше не приблизятся, не рискнут так открыто. Первая слава закрепляется на всё время. И, подслушав разговоры высших, я узнал, они считают твою энергию самой тяжёлой из наших.