Написав рассказ «Чудная», Короленко передал его из тюрьмы на волю, но напечатать не удалось, т. к. не разрешила цензура. Зато рассказ стали переписывать от руки, печатать в подпольных типографиях и издавать за границей. Свободно в России рассказ был напечатан лишь через двадцать пять лет, в дни революции Пятого года.
Рассказ имеет подзаголовок «Очерк из 80-х годов». В семидесятые и в начале восьмидесятых годов прошлого века, как известно, передовая молодежь, юноши и девушки, шли «в народ» — в деревни, чтобы поднять крестьян на восстание против царизма за землю и волю. Правительство преследовало их, сажало в тюрьмы, ссылало в далекие края — на Север, в Сибирь.
Одна из таких героинь народнического движения и изображена в рассказе «Чудная». Товарищ ее по ссылке говорит жандарму: «Сломать ее… можно… Вы и то уж сломали… Ну, а согнуть, — сам, чай, видел: не гнутся этакие». Несгибаемость революционерки, ее мученическая жизнь и ранняя смерть так подействовали на жандарма, что он решает оставить свою службу.
Короленко лично знал многих революционерок. Такими были его жена, Евдокия Семеновна Ивановская, ее сестры. В Березовских Починках соседкой Короленко была политическая ссыльная, девятнадцатилетняя Эвелина Людвиговна Улановская. Короленко посвятил ей первую публикацию рассказа «Чудная».
Недавно вышел в издании Детгиза сборник малообъемных произведений В. Г. Короленко. Сборник озаглавлен по первому рассказу — «Чудная». Это последняя самая полная редакция рассказа, и я могу сличить имеющийся у меня отрывок подпольного издания.
Напечатан он на гектографе.
Издан мой экземпляр «Чудной» на писчей бумаге в восьмушку, 17,8×11 сантиметров страница. К сожалению, сохранился только конец книжки — с 25 по 39 страницу. Бумага в многочисленных пятнах — результат того, что книжку прятали, чтобы она не попала в руки жандармов и полиции.
Сличая мой текст с типографским, можно видеть ряд разночтений. В типографски-печатном виде конец рассказа звучит так:
«…Вот какое дело!.. А исправник донес, видно, начальству, что я к ссыльным ходил, да и полковник костромской тоже донес, как я за нее заступался, — одно к одному и подошло. Не хотел меня начальник в унтер-офицеры представлять. «Какой ты, говорит, унтер-офицер, баба ты! В карцер бы тебя, дурака!» Только я в это время в равнодушии находился и даже нисколько не жалел ничего.
И все я эту барышню сердитую забыть не могу, да и теперь то же самое: так и стоит, бывает, перед глазами.
Что бы это значило? Кто бы мне объяснил! Да вы, господин, не спите?
Я не спал… Глубокий мрак закинутой в лесу избушки томил мою душу, и скорбный образ умершей девушки вставал в темноте под глухие рыдания бури…
1880».
В моем гектографированном экземпляре читается это место так:
«Вот какое дело… Исправник донес, ведь, начальству, что я к ссыльным ходил, да и полковник /-ский тоже донес, как я за нее заступался, — одно к одному и подошло. Не хотел меня начальник в унтер-офицеры представить.
— Какой ты, говорит, унтер-офицер, ты баба! В карцер бы тебя, дурака.
Только я тогда в равнодушии находился и даже нисколько не жалел ничего. И все я ту барышню сердечную забыть не мог, да и теперь то же самое: так и стоит, бывает, перед глазами. Что бы это значило? Кто бы мне объяснил. Да вы, господин, не спите?..
…Я не спал. Глубокий мрак закинутой в лесу избушки томил мою душу, и скорбный образ умершей девушки вставал в ней под глухие рыдания бури…
31 янв.
1894 г.»
Как видим, помимо разницы в тексте, и датировка того и другого отличается друг от друга. Если рассказ написан автором в 1880 году, то еще в 1890-х годах он ходил в подпольных перепечатках.
ИЗ МИРА КНИГ
О ЧЕМ НАПОМНИЛ ДЕМИДОВСКИЙ КНИЖНЫЙ ЗНАК
Перед вами лежит как будто небольшая коробочка: крышка и дно обложены сафьяном вишневого цвета с золотым ободком, с тремя позолоченными же стенками, а четвертая… точно переплет книги, ее корешок. Да, это и на самом деле книга, только чересчур пышно переплетенная.
«Новый живописец общества и литтературы, составленный Николаем Полевым. Часть третья. Москва. В типографии Н. Степанова, при Императорском театре. 1832». Так и напечатано — «литтературы», т. е. с двойным «т». В то время так писалось это слово.
Прежде всего два слова о Николае Полевом.
Николай Алексеевич Полевой родился в 1796 году в Иркутске, в купеческой семье. Это видный русский журналист, писатель, историк. С 1817 сотрудничал в петербургских и московских журналах. В 1825—34 издавал журнал «Московский телеграф». Этот прогрессивный журнал сделался для своего времени «лучшим журналом в России, от начала журналистики» (В. Г. Белинский)…