Предки мои боролись с унией, не признавали польской юрисдикции, почему сильно враждовали с соседями, польскими магнатами-помещиками, которые стремились ополячить белорусское население. Мой отец 12-ти лет был отдан в школу казеннокоштным в г. Смоленск, откуда за отличное учение, окончив школу топографов, был переведен в Москву, куда направлен в походном порядке, т. е. пешком с воинской частью, следовавшей в Москву.
Здесь он был участником в работе над первым в России геодезическим глобусом, на котором расположена Россия с Сибирью. Эта огромная работа была сделана и вычерчена в 60-х годах топографами в Константиновском Межевом Институте, где после я учился, так же как и старший мой брат, и откуда я был исключен в 1889 г. с волчьим паспортом, среди других четырех старших учеников, за руководство студенческим движением межевиков — воспитанников старших классов Константиновского Межевого Института — и после долгого следствия выслан из Москвы в Курск в 1890 г., где мне было разрешено поступить в Курское Землемерное училище, которое я окончил в 1892 г. и приехал в Москву, где с 1893 г. принялся за революционную деятельность в разных кружках того времени.
Вот Вам краткий ответ на вопрос студентов: Бонч — это герб южных славян, переселявшихся тогда в разные страны. В Сербии и сейчас есть Бончи, а Бруевич — это фамилия: каково ее происхождение и словообразование — не знаю. По гербу нашего древнего рода мы были записаны в шестую родословную дворянскую книгу, от которой я отказался официально и запретил моему отцу вносить туда мое имя, когда достиг совершеннолетия, т. е. 21 года. Я написал об этом мотивированное заявление, что принадлежать к тому сословию, которое имело все время рабов (крепостных), которое являлось опорой монархии, — я принадлежать не желаю, чем, конечно, нанес этому сословию большое оскорбление, вызвал огромное негодование.
Вот все то немногое, что я знаю о своих предках и моей фамилии. Вообще вопросом, какие и чьи «гуси Рим спасли», я никогда не интересовался и вполне согласен со Львом Николаевичем Толстым, который по такому же поводу ответил: я не племенной жеребец, и не охотничья борзая, чтобы интересоваться собой, каких я кровей и какого «племя» мои мать и отец. Я просто самый обыкновенный человек. И знать мне, откуда я и кто мои предки, мне не для чего.
Это очень верный взгляд на вопросы генеалогии и всего остального, с чем она связана. Я счастлив, что на шестнадцатом году был уже замешан в протестующее дело молодых товарищей и вскоре вошел в революционные кружки, а потом участвовал в организации Московского рабочего союза, был с 1894 г. знаком с Владимиром Ильичем, который в то время организовывал в Петербурге «Союз борьбы за освобождение рабочего класса», приезжал в Москву и останавливался у своей сестры А. И. Елизаровой, с которой я был очень хорошо знаком, и где я впервые встретился и хорошо познакомился с Владимиром Ильичем. И с тех пор и до сего дня я горд тем, что всегда, всю жизнь был активистом в нашей с.-д. революционной работе, был искристом, потом большевиком, коммунистом и таковым желаю умереть, отдав всю свою жизнь, все мои силы, все мои способности моему родному русскому народу. Родившись в Москве в 1873 г., я отдал всего себя нашей революционной, сначала с.-д., потом коммунистической партии и трем революциям, в которых я принимал живейшее участие. В борьбе за честь и славу и радость моей великой родины я готов всегда и сейчас отдать мою седую голову на восьмидесятый год моей счастливой и радостной жизни.
Вам, более молодому поколению, и искренно любимой мною молодежи, поднявшейся огромной мощной порослью во всей нашей социалистической стране, я желаю самых великих благ и подвигов жизни на поприще науки, искусства, техники и всей совокупной воскресшей жизни нашей, втекающей в безбрежные моря всесветлого коммунизма.