— Водителям нужно отдать приказ, машины проверить.
— А ты отдай приказ и проверь машины сегодня, а действовать они будут завтра. И так каждый день. Это можно?
— Можно.
— Дальше. Время подготовки батареи к маршу ты прибавляешь к времени машин. Можно делать лучше. Телефон к машинам проведен?
— Да.
— Давай сигнал одновременно и машинам, и на батарею. Пока машины идут, батарея готовится к маршу. Это сбережет нам время. Это можно?
— Можно.
Так пункт за пунктом выбрасывал я минуты, а когда сложил, осталось час пять минут.
— Согласен, мистер Усэма? — спросил я.
— На бумаге согласен. Надо практик.
— Хорошо. Проведем учение с батареей. На одну батарею хороших машин хватит. Пригласи на учения офицеров штаба и батарей. Пусть видят, что будет хорошо и что плохо.
— Я приказ, — ответил мистер Усэма на мои предложения.
Надо отметить, что в разговоре с мистером Усэмой и другими арабами, хоть немного знавшими русский язык, приходилось сознательно упрощать свою речь, избегать синонимов, а порой искажать слова, так как некоторые из них в другом падеже или лице становились непонятными. Так «многовато» превратилось в «много ваты» и тому подобное.
Для первого учения выбрали первую батарею. Договорились, что я выеду на батарею и там проведу занятия на песке, то есть расскажу, в какой последовательности что делать, и на песке с помощью разноцветных камней изображу графически ход учения по этапам. А еще через день проведем показное учение.
Занятия, на мой взгляд, прошли успешно. Но мистер Усэма после занятий сказал, что учений проводить нельзя.
— Мы прикрываем объект. Если налетит авиация, а батареи не будет. Это нехорошо.
— А если не будем учить, то полк не сможет наступать. А ты говоришь, нада война, — в тон ответил я. — Сам-то ты понимаешь, что нужно провести учения?
— Понимай.
— Тогда звони командиру бригады. Я надеюсь, он тоже поймет.
Не знаю, звонил ли мистер Усэма или нет, но через несколько дней сообщил, что учения проводить можно.
Учения начались успешно. Расчет мой подтверждался на практике. Но с СПО вышла заминка. Подошедший ЗИЛ-157 не мог вытащить ее из глубокого окопа. Колеса буксовали в песке. А причина была простой. Во время работы СПО вибрация от мотора загоняла колеса в песок все глубже. Аппарель была крутой и тоже песчаной. ЗИЛ задними колесами находился в аппарели и тянул не только СПО, но и себя в гору, а троса для буксирования не оказалось. Подогнали второй тягач, но и это не помогло. Только когда принесли от орудия, уже стоявшего на шоссе, трос, СПО вытащили из окопа. Провозились с СПО ровно час, и все мои расчеты рухнули.
Мистер Усэма торжествовал.
— Это практик.
— Да, это практик, — согласился я, — столько камней валяется кругом, а уложить их на дно окопа и на аппарель некому. Наверное, потому, что это нужно делать практически.
Я не стал напоминать мистеру Усэме, что и про окопы, и про тросы уже много раз говорил ему и командирам батарей. Я щадил его самолюбие и не хотел, чтобы он тут же наказал командира батареи. А самолюбия у мистера Усэмы было несколько больше нормы.
Он понял. Собрал командиров батарей и что-то быстро (чтобы я не понял) и сердито стал им говорить. Но я все понял несколько позже. Во всех батареях, там, где нужно, были уложены камни, появились тросы.
Вскоре мистер Усэма убедился, что все батареи могут за час сменить позицию и подготовиться к стрельбе.
— Я думал, что польк отличный. Это было неправильно. Теперь польк отличный. Это правильно? — говорил он мне.
— Хороший полк, — стоял я на своем. И видя, что это обижает мистера Ус эму, добавлял: Вот если еще устраним недостатки, тогда будет отличный полк.
При этом я перечислил недостатки.
— Это невозможно. Ти хочешь, как у вас. У меня нет всего, что у вас.
— Но к этому надо стремиться, — убеждал я мистера Усэму. — Надо еще много работать.
— Я много работай. Ти знаешь это.
Что и говорить, любит мистер Усэма прихвастнуть, любит быть впереди, любит чтобы его хвалили. Переживает за недостатки и упреки. Но мне это не мешало, а помогало. Только всегда нужно было быть настороже и не перейти невидимую грань, за которой начинаются обиды, недоверие и отчужденность. И при всем этом говорить. не всегда приятную правду. Но если друг не скажет правду, то кто ее скажет?
Ради дела приходилось выбирать выражения, место и время, чтобы сохранить дружеские отношения и убедить офицеров в своей правоте. Учения с батареями проходили успешно. Меня радовало то, что и офицеры, и солдаты с большим желанием и интересом выполняли все мои советы и требования. Кроме того учения вносили разнообразие в монотонную окопную жизнь.