Профессор Тафт, Мироненко и автор этих строк относительно легко освоили юдинские принципы. Оперировали много, оперировали, естественно, не так быстро и совершенно, как Сергей Сергеевич, но по-новому, с лучшими результатами, чем прежде, на благо раненым.
Пошли нам на пользу и цуг-аппараты для гипсования конечностей, привезенные Юдиным и оставленные им в госпитале. Используя эти образцы, госпитальный слесарь боец Сергей Кремнев, прозванный у нас «золотые руки», изготовил необходимое количество аппаратов того же назначения.
Перед отъездом С. С. Юдин призвал всех нас достойно выполнять свои обязанности: перевязывать раны и облегчать страдания советским воинам, лечить и оберегать героев, показавших миру непревзойденные образцы благородства и стойкости, несгибаемой воли и дерзновенного мужества.
Через некоторое время мы получили из Главного военно-санитарного управления Вооруженных Сил СССР инструкцию, которая обязывала применять новый метод хирургического лечения раненых с повреждениями трубчатых костей и суставов, разработанный профессором Юдиным. Этот метод, целиком оправдавшийся на практике, обсуждался на пленуме ученого медицинского совета при начальнике ГВСУ под председательством Н. Н. Бурденко и был полностью одобрен. А затем поступила новая юдинская публикация — «Глухая гипсовая повязка».
Как старых сослуживцев хирурга Юдина, проработавших с ним бок о бок два трудных фронтовых месяца, нас особенно радовала его неутомимая творческая активность.
Вскоре после отъезда С. С. Юдина у нас появилась его коллега по Институту имени Н. В. Склифосовского — профессор В. В. Гориневская. Узнав, кто из видных московских хирургов бывал до нее здесь, она улыбнулась.
— От меня показательных операций не ждите, — сказала она. — Я теперь из другого ведомства…
Это было, однако, не совсем так. Под ее редакцией в 1936 году вышло «Руководство по травматологии», значительная часть которого написана ею лично. С помощью этой книги не одно поколение советских хирургов, в том числе мое, приобщалось к таинствам хирургии вообще и травматологии в особенности. Эти знания на войне необходимы врачу как воздух. Каждый хирург на фронте должен умело использовать основные принципы травматологии и военно-полевой хирургии. Во время советско-финляндской войны, суровой зимой 1939/40 года, Гориневская была на фронте и показала себя не только искусным, но ж отважным хирургом. Наконец о принадлежности профессора В. В. Гориневской к нашему военному ведомству в лице медицинской службы Вооруженных Сил СССР красноречиво свидетельствовало само прибытие ее на фронт по делам ГВСУ, да еще в военной форме со знаками различия бригадного врача.
Другое дело, что ее интересовали на сей раз действительно не собственно хирургические проблемы, а лечебные в широком смысле слова, причем в их практическом применении лишь к одной категории советских воинов — легкораненых. Она так и заявила, представляясь:
— Мне нужно определить, в каком из госпиталей Калининской фронтовой базы лучше всего организовать помощь легкораненым.
И это поначалу слегка озадачило несведущих.
Сразу уловив некоторую мою растерянность, В. В. Гориневская объяснила, почему возникла необходимость создания госпиталей для легкораненых.
— Я понимаю вас: госпиталь для легкораненых, может быть, не производит впечатления серьезного учреждения. Казалось бы, простая проблема — и такой солидный размах! Но проблема, если к ней чуть-чуть присмотреться, вовсе не столь незначительна. Знаете, сколько легкораненых из общего числа жертв войны, по данным сражений нашего века, включая вторую мировую войну? Примерно половина, от 40 до 60 процентов. Но потому, что они обозначены приставкой «легко», во многих случаях, кстати говоря, вводящей в заблуждение, занимались ими медики до недавних пор мало и довольно поверхностно, не вникая в специфику ранений, относимых к разряду «легких». Отсюда всякие нежелательные исходы, во всяком случае, возможность негативных последствий.
И с душевной болью, которая вдруг зазвучала в обычно ровном голосе этого опытного хирурга, взыскательного наставника студентов и аспирантов, волевого бригврача, Валентина Валентиновна рассказала, что еще во время зимней кампании 1939/40 года она столкнулась со многими контрактурами и деформациями, то есть развитием тугоподвижности и появлением изменений формы суставов, мешающими возвращению раненых в строй или к трудовой деятельности, даже тех, кто был совсем легко ранен, но, очевидно, плохо вылечен.