Настроение ужасное. И в личном отношении прескверно, везде неудачи, одинок, нет заработка, тревога за Эсфирь, застрявшую в Баку, где вечная резня. Нечем жить, да и не для чего. Но добровольно расстаться, самому покончить что-то еще удерживает; значит, есть еще интерес. Посмотрим! Главное жить честно, для других.
Сегодня положено начало обществу им. Г. В. Плеханова. Он при смерти.
Ужасы, надвинувшийся голод (по 1/8 хлеба) все больше и больше восстанавливают рабочих против большевиков. На всех заводах — митинги принимают резолюции против них и за Учредительное Собрание. А большевики взваливают это брожение «на контрреволюционеров» — меньшевиков, эсеров, кадетов — и позакрывали все газеты этих партий.
Присутствовал и выступал на собрании уполномоченных фабрик и заводов, где обсуждался вопрос об однодневной политической стачке. Настроение далеко не решительное, без подъема. Поэтому я высказался за энергичную подготовку ее в будущем. Пока мало утешительного в среде рабочих.
Получено сообщение о смерти Плеханова еще 30.V. Из Смольного любезно немедленно дали разрешение на привоз тела его сюда. Умирая, Плеханов выразил желание быть похороненным рядом с Белинским. Бюро уполномоченных фабрик и заводов вместе с представителями организации «Единство» образовали похоронный комитет… Все время до похорон было ужасно тяжелое состояние: я в нем многое потерял, да и не я один, а вся Россия, весь цивилизованный мир. Несмотря на крупные его недостатки и промахи (начиная со 2-го съезда и его то сближения, то расхождения с большевиками) Плеханов все же является самым умным, наиболее даровитым и образованным социалистом не только в России, но и на Западе. По эрудиции, он, по-моему, стоял выше Каутского и Меринга, рядом с Энгельсом, что он сам, кажется, признавал.
Долго я не мог найти себе места и на 2-ой день после похорон даже захворал. Чувствую себя отвратительно и по сие время. Выступал при похоронах и у трудовиков.
Ездил в Москву… Туда и назад в купе беседовал с представителями большевиков. Право, по части энергии, деловитости и даже преданности за пояс заткнут меньшевиков, эсеров и прочих. Жаль только, что мало образованы: по части социализма, по крайней мере, мало понимают, думают, что они осуществляют социализм…
Концерт, посвященный памяти Г. В. Плеханова, был недурен, но на митинг в цирк собралось до того мало народа, что решили возвратить собранные за билеты деньги. На 2-й митинг на Петроградской стороне собралась публика, но не пришли ораторы. Беда, до чего не везет!
Столь же неуспешно идут сборы на образование фонда им. Плеханова — поступают чистые пустяки, тысяч 20–25.
Что может быть отчаяннее состояния, переживаемого теперь? Никакая каторга не может идти в сравнение. Там была надежда, выживши, вновь работать на революционном поприще, а теперь, добившись, казалось бы, осуществления юношеских стремлений, приходится чувствовать себя сданным в архив не в переносном, а в буквальном смысле слова, так как я состою на службе «архивистов». Между тем я чувствую в себе еще много сил и способностей работать, трудиться над чем-нибудь более производительным, чем рыться в старых делах Департамента полиции и 3-го Отделения. Но нет никакой возможности мне примкнуть ни к какой непосредственно теперь полезной работе. Не могу же я идти проситься на службу к большевикам и делить с ними ответственность за производимые ими ужасы… Один кругом.
1919 год
Прожит ужасный год. Он никогда не забудется: много горя, несчастия, бед принес он. Сколько смертей, сколько ужасов! Потеряна вера во все: исчезли надежды. Одна мысль у всех: кончится ли все это в настоящем году, а также доживем ли мы до этого? Хуже, кажется, не может быть ни при каком строе… Спорят многие, следует ли возлагать надежды на союзников, что они освободят страну от большевистского насилия.
Я против призыва «варягов», страна должна сама себя освободить, иначе не перестанут многие верить в «коммунистов». Но, говорят, каждый лишний день их господства грозит гибелью страны возвращением ее вспять на многие десятилетия. И тем не менее я решительно против союзников. Россия должна сама себя освободить. Только в этом случае она станет со временем действительно свободной, демократической республикой Я убежден что она и станет такой, несмотря на все ее тяжелые переживание Великая страна не может погибнуть, как опасаются многие. России выживет — это я всегда утверждал.