— Чего ты несёшь? — нахмурился Рома, — ты слесарем на механическом заводе всю жизнь проишачил.
— Завидует мне, — кивнул тесть на зятя, — квартире моей заслуженной, персональной пенсии и жизненному опыту.
— Тебе эта квартира от тётки досталась, — процедил Рома, — вот её мужа действительно генсек наградил. А тебе от завода отвалили скворечник в тридцать три квадратных метра на задворках, и пенсия у тебя — кот наплакал.
Носков ожидал ответной реакции со стороны тестя, но тот внезапно захрапел и выпал из числа собеседников. Рома махнул ещё водки, и его пробило на философию.
— Как вы думаете, в чём смысл жизни? — озадачил он всех.
— Чего? — поперхнулся Данька.
— Я думаю — в самой жизни, — погнал телегу Носков, — в её взлётах и падениях, находках и потерях. Но без смысла жизни никак нельзя, нужно непременно его найти.
— Может он в деньгах? — почесал затылок один из парней.
— Нет, — отмёл эту версию Рома, — деньги, как ни странно, сокращают жизнь. Самое большое количество смертей регистрируется как раз после получек, авансов и пенсий. Мужики, ясное дело, бегут за бутылкой, но и старушки сразу покупают себе сальца и селедочки, нарезку и прочую дребедень, способную обострить хронические заболевания. А ели бы кашку с творожком — жили бы себе и жили. Получается, что деньги убивают. Нет, смысл жизни не в них.
— Может, смысл жизни в любви? — выдвинул версию Серёга.
— Это вряд ли, — завёл тягомотину Рома, — любовь — это всего лишь гениальная ловушка, задуманная матерью-природой для размножения рода человеческого…
Его философскую интоксикацию перебила тривиальная разборка.
— Я ей понравился, а не ты, — Серёга ткнул Даньку кулаком в грудь.
— Нет я, — Данила приварил Серёжу в левый глаз.
— Нет я, — Сергей съездил Даниила по правому уху.
Дальше они выясняли свои отношения уже на полу, катаясь между банками с краской, и норовя оседлать друг друга. Из-за поднятого шума Сошников проснулся, шарахнул ещё пару стопок водки и от всего щедрого сердца отвалил мастерам по десять тысяч рублей, каждому. Ребята поблагодарили и быстренько смылись, а тесть с зятем решили заночевать здесь же, чтобы не переться пьяными в Бирюлёво.
Утром Тихоныч проснулся от звонка в дверь, он глянул в глазок и его сердце рухнуло в пропасть. Дом был номенклатурный, его населяла отборная публика и один из жильцов, отставной генерал бронетанковых войск, стоял напротив двери и видимо был чем-то недоволен. Пытаясь унять дрожь в коленках, Тихоныч приоткрыл дверь.
— Кто таков? — нахмурив седые брови, осведомился генерал, облачённый в броню орденов и медалей.
— Со, Сошников, — откашлявшись и подтянув семейные трусы, представился оробевший Тихон Тихонович, — жилец.
— Воинское звание?
— Рядовой, — Тихоныч невольно втянул живот, вытянул руки по швам и устроил равнение на средину.
— Вот что, гвардии рядовой Сошников, — предупредил генерал, — если в двенадцать ноль ноль в моей квартире не появится горячая и холодная вода, я тебя самолично расстреляю из наградного оружия. Так что, не жилец ты, гвардии рядовой Сошников, если не решишь проблему до полудня. Вопросы есть?
— Никак нет, — проблеял Тихоныч.
— Выполняй.
— Есть, — Сошников щёлкнул ороговевшими пятками.
Легко сказать. Время было уже около десяти утра, а мастера всё не появлялись. Оказывается, вчера перед уходом они перекрыли стояк с водой, чтобы поставить джакузи последней модели с сенсорными кнопками и цветомузыкой. Сколько Сошников ни звонил по указанному на бумажке телефону, в ответ слышались только издевательские длинные гудки. Тихоныч решил взять мастеров измором. Через полчаса в рубке послышался обесточенный мужской голос:
— Да-а-а?
— Это я, Тихоныч! — заверещал Сошников.
— Какой Тихоныч?
— Ну я, Тихоныч, хозяин квартиры, где вы делаете ремонт. А это кто?
— Иде? — голос принадлежал человеку, пешком обогнувшему всю Вселенную, заблудившемуся на Млечном пути и бесконечно уморившемуся.
— Что иде?
— Иде я?
— Откуда я знаю!? — взбеленился Тихоныч.
— Хреново. А чего тогда звонишь? — в усталом голосе послышалась укоризна.
— Да во всём подъезде по нашему стояку ни горячей, ни холодной воды нет. Люди в туалет сходить не могут, ни помыться, ни постираться. Вы когда, разгильдяи, работать начнёте!?
— Ты хто?
— Да Тихоныч я.
— Знаешь что, Тихоныч. Иди-ка ты, Тихоныч…
И голос так далеко послал Сошникова, что они должны были непременно пересечься где-нибудь на самом краю Вселенной.