Кузьма недолго ожидал автобус. Мельком глянул на окна Анны. Две женщины смотрели на него благодарно, улыбчиво, ожидающе…
Нервно дернулась занавеска в Шуркином окне. Значит, тоже смотрит. Но скрываясь за тюлем, чтоб не заметили.
«Эх, бабы! Где вы врете, где искренни бываете — кто поймет? А и мне нынче разобраться тяжко. Вот задача! Хотя о чем печалюсь? Две бабы лучше, чем ни одной! Так и Максим болтает всегда!» — улыбался Кузьма, входя в автобус. И вскоре вышел у стардома.
…Шурка, увидев, что столяр уехал, решила навестить соседок. Взяв несколько оладьев для угощения — все ж повод, — стукнула в окно. Анна, завидев ее, злорадно усмехнулась.
— Не выдержала! Прибежала! — кивнула бабке.
Та тихо рассмеялась.
— Входи! Чего топчешься? У нас дверь всегда открыта. Почему не заглядывала столько дней? — провела соседку на кухню.
— Да ты занята была! Чего мешаться? Вот и не приходила! Раз Кузьма у тебя был, значит, что-то делал, — глянула на полы и добавила: — Вишь, полы перебрал. Всюду
иль только на кухне?
— Ну, дай вам Бог! Пусть с новыми полами и счастье в дом придет! Не все же в нашей жизни зимние стужи переживать! Глядишь, хоть в твои окна весна заглянет! — говорила Шурка, угощая соседок горячими оладьями.
— Спасибо, Шурка, на добром слове! Может, твои послания Бог услышит. Вот если б все так-то были добры. А то вчера какие-то злыдни окно нам побили, — глянула на Шурку пристально. Та на секунду смутилась, покраснела, но вскоре взяла себя в руки.
— Мне тоже лавку, что у калитки стояла, с корнем вывернули и унесли. А Спроси, кому нужна гниль? Из озорства. Людям делать не хрен!
— Кто-то в окно подглядывал, не иначе! — продолжила Нюрка.
— А что у нас, у вдов, видеть? — отмахнулась Шурка, а по спине дрожь прошла: «Уж не приметила ль?»
— Молодец тот Кузьма! Хороший человек. Руки — золото! Обещал наведывать нас! — похвалилась Анна, заметив, как побледнела соседка. — А чего это ты видела его и не пришла? И он хоть знает тебя, а не навестил? Иль разругалась с ним? — допытывалась Анна.
— Ну а чего ему заходить? Работу сделал. Что еще надо? Зачем появляться? Для сплетен?
— Ой, не бреши! Боялась ты их! Любому язык с жопы вырвешь! Не тебе такое говорить, не нам слушать! — рассмеялась Анна.
— Да брось язвить! Вот он мне избу делал. Сама в то время у Алены была, а брехни не минула. Старухи трепаться стали. На кой мне это надо?
— А что ты — девка? Вдова! Кто укажет? Кого захотела, того приняла! И Кузьма не из последних, чтоб его стыдиться. Если ко мне приплетут, я только гордиться буду! Да и обещал навестить, — стрельнула глазами в соседку.
— Во! Оттого я ему воспретила! Шибко многих навещает! — усмехнулась Шурка.
— На то он и мужик! — рассмеялась Анна.
— В его годы остепениться пора! А он со всеми бабками богадельни шашни крутит.
— Видать, хорош мужик, что и этого мало.
— Чего ж хорошего? Прими такого, а он весь околоток баб к рукам приберет!
— Не мыло, не сотрется и мне останется! — выдала свою мечту Нюрка.
— Не мыло! А вот заразу зацепит в два счета!
— В богадельне? Ты что? Рехнулась? Откуда ей там взяться? Там же все революционерки!
— Они не всю жизнь такими были. Зато там живет Глафира! Она раньше манекенщицей была. Первой блядью считалась! Ей своих не хватило, так она даже за границу ездила. И теперь та баба с Кузьмой вблизях…
— А ты откуда знаешь?
— Сам хвалился, что она у него на шее повисла. Сколько отбивался, но никак. Пришлось уступить ей. Вот кобель!
— Это хорошо, что его и другие бабы любят. Видать, ласковый, хороший мужик! С таким ночь — в подарок.
— Уж не знаю, какой с него мужик, но трепач редкий! Он ту Глафиру наизнанку вывернул. Все разболтал. Хоть и переспал-то, может, всего один раз, — пыталась Шурка оттолкнуть соседку от Кузьмы.
— А и пусть говорит! С бабы не убудет! Лишь бы навещать не забывал. Небось как ни трепался, а к ней уехал. И той Глафире плевать, что он говорил. Она о том не узнает. А свое имеет. Хоть и старая! А мы языков боимся! Да чихать я хотела на брехи, если с ним пересплю! Лишь бы себя бабой вспомнить!