— Спасибо за беспокойство, Ваше Высочество, — кое-как справилась со злостью Кроуфорд. — Но ничего, что бы требовало Вашего внимания, не случилось.
— Разве? Ну зачем вы так говорите? Я же вижу, прекрасная девушка в отчаянии, а я не могу оставаться в стороне, когда мои придворные так страдают. Я должен, просто обязан облегчить вашу участь!
Но белозубая улыбка, так и не сошедшая с лица принца, не сочеталась с его словами от слова “совсем”. Аргирис был словно счастлив от того, как плохо было Кроуфорд. И тут до нее дошло.
Это он! Наверняка, это именно наследник поставил ее в такое положение. Потребовал у родителей, как барышня-истеричка, чтобы Элизабет не выпускали из дворца ни под каким предлогом, а они и согласились. Как и с большинством причуд собственного сына.
Рыжая с такой силой сжимала кулаки, что ногти до крови впивались в ладонь, но принца это скорее забавляло.
— Я слышал, вам не разрешили покидать дворец, — притворно вздохнуло будущее правительство империи, — как жаль. Очень вам сочувствую. Ах, вот если бы у вас был покровитель, который мог бы переубедить императора… но, увы, вы всего лишь сканер. Откуда у обычного офисного работника такие высокие покровители?
Лиззи скрипнула зубами. Она стояла с такой прямой спиной, что от напряжения скрежетали позвонки. Она и без того была в раздрае, а веселье наследника никак не добавляло позитива.
Мысль о скоропостижной смерти лиса никак не укладывалась в голове. Не верилось, что этот улыбчивый повеса, долговязый любимец женщин больше не зайдет в комнату, не завалится на стул и, покачиваясь на нем, не закинет ноги на стол.
Это было немыслимо. Лис был частью жизни. Огромной рыжей пушистой частью, которая порой сводила с ума, но была физически необходима. И вот его нет.
Официально, Элизабет никогда не сообщали подробностей смерти Настаса, но она все равно была в курсе: так сказать, крысы на хвосте принесли. Кто-то сообщил банде, в которую отправили Мэтта, кто он такой и зачем прибыл. Говорят, расправа была долгой и мучительной, но Кроуфорд даже думать об этом не хотела.
А теперь ее еще и не пускали проводить коллегу и друга на Ту Сторону. Кроуфорд винила себя, и, пусть это не было произнесено вслух, легко угадывалось по глазам.
— Вы совершенно правы, Ваше Высочество, — процедила сквозь зубы девушка, кое-как глядя на наследника сквозь пелену ярости перед глазами. — Очень жаль, что для того, чтобы попрощаться с другом, погибшим за благополучие Империи, мне приходится ползать в ногах у властителей этой самой Империи. Разрешите идти? Не хочу вас задерживать, а мне еще предстоит проверить, не прокляты ли ткани, которые прислали во дворец, чтобы пошить вам новый парадный костюм..
Девушка присела в поклоне, и одни лишь Великие знали, каких трудов ей это стоило, не поднимая глаз обошла принца и выскользнула в ответвление левого коридора. Ярость застилала глаза, пелена сдерживаемых слез превращала дворец в малоразличимое месиво красок. Элизабет не могла видеть, каким взглядом проводил ее фигуру наследник. Да если бы и заметила, вряд ли смогла бы поверить, будто серые глаза наследника действительно отразили всколыхнувшееся в нем чувство вины.
“Так! Кроуфорд! Возьми себя в руки! Мир не перевернулся, не рухнул и даже не покачнулся от того, что ты тут страдаешь!” — одернула себя девушка уже за очередным поворотом.
Капитан может съездить на похороны и без нее. Возможно, так даже лучше. По крайней мере, не увидев тела, она сможет и дальше убеждать себя в том, что лис - жив.
***
Вечером, когда Баррет уехал в столицу и девушка осталась совсем одна, в дверь ее гостиной постучали. Это было так неожиданно, что прикорнувшая на диване Элизабет тут же проснулась и выронила книгу, оказавшуюся часом ранее самым лучшим снотворным.
Стук повторился, но еще тише предыдущего.
— Мисс Кроуфорд, — тоненький шепот, едва слышный даже в вечерней тишине. — Мисс Кроуфорд, пожалуйста, откройте. Мне нужна ваша помощь!
И кому это, интересно, могла понадобиться помощь ничем не примечательной Элизабет? Да и какого рода помощь? Она ведь не целительница, которая может решить проблемы здоровья. Она абсорбер! От поглотителей принято бежать, сломя голову, а не об услугах просить.