Полина нажимает на пробел, и картинка замирает.
— Вот тут видите? Он очень здорово работает и с титрами и со звуком.
— Да, и сколько нам будет стоить этот самородок?
Она прислоняется к столу, едва не присаживается на него. Ничего крамольного, вот ровным счетом ничего, а у меня екает что-то в животе. Полина… на моем столе… Прослушиваю сумму.
— Сколько?
— От тридцати до пятидесяти за серию трехминутных роликов, — повторяет она слегка удивленно.
— Не много.
— Вообще-то, это почти даром. И он согласен на срочный трудовой договор.
— А где он работает?
— На телевидении. Это так, шабашит иногда для друзей.
Она смущенно отводит глаза, и я начинаю что-то подозревать.
— А сколько он обычно берет? Не с таких симпатичных девушек как вы?
— Восемьдесят-сто, — отвечает она, не пытаясь юлить. Вот нравится мне в ней эта черта. Прямота. Честность. Сам такой же. — Но я договорилась, так что проблем нет.
— Надеюсь, вы не обещали ему свидание?
— Я не хожу на свидания, — она показывает мне кольцо и отстраняется от стола. И все же ее улыбка никак не сойдет с губ. Красных, как и вчера.
— Что же тогда вы ему обещали? — понимаю что это так-то не мое дело. Даже если трахается она с этим видеоператором во всех позах и денно и нощно. Не. Мое. Дело. Только вот я уже что-то сболтнул и все что остается — улыбаться.
— У всех есть… — она наклоняется ближе и сердце мгновенно разгоняется в груди. Бам. Бам. Бам. — Профессиональные секреты.
Она просто забрала со стола ноутбук. Закрыла и замерла.
— Так что? Я направляю его в кадры?
— Да. Берем. Отчего же нет.
Полина уходит, а я сижу и болезненно перевариваю свой позор. Ну что за детсад? Знать ведь ее не знаю. Никогда такого со мной не бывало, чтобы с первого взгляда и такое напряжение. Надо бы с этим что-то порешать уже.
4. 16 дней до…
Полина
Два дня усиленно готовлюсь к съемкам. Договариваюсь о помещении, со всего офиса собираю нужную мебель и реквизит. Стулья из переговорки на шестом этаже, столик из зоны отдыха на третьем. Цветы мне помогают таскать сердобольные уборщицы. А вот окна мыть отказываются наотрез. Не время еще, кто доплачивать будет?! А мне нужны чистые окна! И чтобы свет был и чтоб в кадре все было чинно-блинно!
Иду к Громову и получаю очередное «Занят». Босс после двух первых дней заметно похолодел. Я его понимаю и со стыдом стараюсь держать лицо. Устроила перед ним… Как вертихвостка какая-то! То волосы поправляю, то ноутбуки забираю. А ведь он… замер. И наверное и парфюм мой почувствовал. Так близко, что сердце замерло.
Как же давно я не флиртовала! Как же давно… И это позорная опасная игра в переглядки с Андреем Громовым заставила что-то очень женское, опасное поднять голову. Рядом с ним хочется быть красивой, ловить его взгляд, нравится и чувствовать одобрение, но больше всего, видеть тот самый опасливый, быстрый взгляд, что обжигает как прикосновение.
Полинка! Хватит! Женатый мужик! Ты замужняя женщина! И это работа твоей мечты! Если ты хоть лишнее слово скажешь — вылетишь пробкой! Даже думать не смей! Не смей даже думать!
Но мысли так просто не укротить. И вечером перед сном, когда Саши снова нет (снова у него переработки и важные заказы!) я скольжу рукой под одеяло, касаюсь себя и вспоминаю Андрея Громова. Всего лишь маленькая блажь. Всего лишь фантазия… Метаюсь по постели, никак не в силах доиграть до конца. Мне мало! Все тело сладко дрожит, а внутри алчно сжимаются мышцы, требуя, умоляя… Меня мучают вопросы, на которые нет ответов. Если расстегнуть его рубашку… что там? В спортзале был в майке и рельеф, я представляю хорошо, даже слишком… Но какая его кожа, есть ли волосы на груди, на руках? Почему-то кажется что да… Хочется чтобы да-а…
А утром я собранная и деловая согласовываю время Громова, Димки-видеоператора, и местного звуковика. Заказываю в ресторане кофейный стол, согласовываю сервировку.
Переодеваюсь в спортивный костюм в раздевалке зала и сама топаю мыть окна. А потому что мне нужны, мать их, чистые окна! И эти видео с Громовым будут хорошими. Нет, они будут отличными, великолепными! И какие-то ленивые уборщицы и страшно занятой шеф мне не помешают.
Конечно же, переляпалась вся в пыли и взмокла, надраивал эти огромные панорамные стекла, но зато свет будет как надо. Приходит Димка, старый друг, жене которого я и раскручивала за «большое спасибо» ее игрушки ручной работы. Устанавливает оборудование, ставит свет, десять тысяч раз проверяет звук и фокус.