— И не стыдно так поступать с беременной самкой? — недовольствую я, поджимая обиженно губы.
— Нисколечко! — нахально отзывается тот, продолжая глумиться. — Хоть во сне с тобой поразвратничать, раз в реальности пока нельзя.
Вот к’житов плут! Я тебе сейчас тоже устрою развратства. Нахмурившись, приподнимаюсь, и резко сую руку под его юсу, с ходу хватая за его достоинство, что до сих пор было в полной боевой готовности. Вздрогнув от неожиданности, Хулт’ах протяжно взвыл от удовольствия, растопыривая жвала. А следом я сцапываю второй рукой его валары и с силой дёргаю, отчего аттури тотчас закатывает глаза и с явным наслаждением откидывает голову на ложе. Алые глаза впериваются в меня, и в них я смогла прочесть то самое желание, дикость и вожделение, которых и добивалась. Продолжая тянуть за рецепторы, начинаю движения рукой вверх-вниз, и самец снова подкатывает глаза, протяжно рыча.
— Так тебя тоже можно таким методом подчинить своей воле? — ехидничаю я, лукаво ухмыляясь и продолжая сладостную пытку рукой.
— Да, моя Госпожа, — покорно рокочет в ответ аттури, впившись когтями в шкуры. Ага! Возьмём на вооружение.
Но следом в мыслях возникает очень постыдная и пошловатая идейка. А почему бы и нет?! Злорадно улыбнувшись своей задумке, опускаюсь вниз, располагаясь поудобней, чтобы не зажимать пузико, и, отодвинув полы юсы, провожу со всей страстью языком вдоль его достоинства, тут же услышав протяжный вой, переросший в шипение. Я тоже умею удивлять! Пальчиками второй руки, которой до этого удерживала самца за гриву, начинаю ласково проводить по напрягшемуся торсу и прессу. А другая рука продолжает совершать движения. Снова нежно облизываю его «дружка» по уздечке, а потом смело губами обхватываю кончик головки, взглянув на самца, что в тот же миг задрал голову, растопырил жвала и стал царапать шкуры на ложе. Вновь и вновь повторяю это действие, помогая рукой, слыша в ответ на мою страсть лишь вой и рык наслаждения аттурианца. Через время он начал невольно двигать бёдрами навстречу, заставляя ещё больше заглатывать его достоинство. Аж челюсть заболела! Сделав передышку для своего рта, снова начинаю дразнить языком, увеличивая темп рукой. А спустя мгновение Смуглёныш взревел, прогнувшись в спине и впившись когтями в шкуры, после чего он, наконец, достиг наивысшей точки блаженства, толчками излившись зеленовато-мутной вязкой субстанцией себе на живот.
Отдышавшись, Хулт’ах приподнялся на локтях и наградил меня диким взором. Я же испытывала в эту минуту полное удовлетворение и гордость за свою пошлую шалость, ехидно ухмыляясь.
— Развратная самка! — рявкнул он, прожигая взором.
— Есть у кого поучиться, — усмехаюсь в ответ и улаговляюсь рядом на ложе.
Коротко проурчав, Хулт’ах поднялся и потопал в сторону душевой. Хе-хе! Какая я развратница. Смогла-таки удивить этого похабного аттури. Не всё же ему управлять мной. Только теперь этот плут точно начнёт просить чаще баловать его такими ласками. Как пить дать! Ведь слышала, что самцы любят и ценят именно такой способ удовлетворения.
Пока Смуглёныш обмывался, с довольным вздохом переворачиваюсь на спину и обвожу покои Рла взглядом. Уже несколько дней прошло после того, как Хулт’ах очнулся, шустро восстановившись не без помощи чудодейственных снадобий Хирона. И теперь я живу с ним, деля одно ложе. Посмотрев вправо, натыкаюсь взглядом на стену с оружием всех мастей. А вон там в углу раньше висел тот самый арбалет, которым я ранее угрожала Смуглёнышу, после чего сбежала к берсеркерам.
Поднимаю глаза и вижу над изголовьем постели на стене маску Но-Кхана. Улыбка невольно тронула мои губы. Спасибо Мануле. Она хранила её во время моего отсутствия. Теперь вот висит в зоне видимости. Сама её туда повесила, как только стала жить в этой обители смуглого аттури. Хулт’ах даже слово не посмел сказать против. Более покладистый он стал, что ли, после пробуждения? Не такой вспыльчивый. А может это вообще временное явление.
Спустя время Хулт’ах вышел из душевой и встал около ложа. Строгий взгляд, сложенные на мощной груди руки, бивни прижаты к клыкам. Прям живая статуя. Не перестою в последнее время любоваться им. И достался же мне такой сексапильный индивид аттурианской наружности.
— Ты долго разлёживаться будешь, Квей? — рявкает он строго. О! Вернулся привычный Смуглёныш. Опять так зовёт меня и грубо разговаривает. Всё-таки его спокойствие и покорность было временным явлением.
— А почему мне нельзя поваляться? — блаженно потягиваюсь, мурлыча слова.
— Бакууб сегодня устраивает собрание, на котором должны присутствовать все, — спокойно пророкотал Страж. — И ты тоже! — добавляет он строже, повышая тон. — Или и сейчас пойдёшь против воли Вожака?
— Нет, конечно! — всё же поднимаюсь с ложа, недовольно вздохнув. — Мне просто тяжело стоять с таким пузом долго! — жалостливо хнычу, поддерживая живот и обидчиво поджимая губы. — Ножки болят. Когда я уже разрожусь?!
И снова в глазах Хулт’аха замечаю промелькнувшую нежность. Вновь меняется его настрой. Коротко проклекотав, он подошёл вплотную и легонько коснулся рукой живота. Малыш внутри тотчас отозвался толчком прямо в его ладонь, вызвав у меня удивление, а у аттури невольное довольное урчание. Вот же! Только при прикосновении отца проявляет активность. Хитрый, весь в папу! А в остальное время толкается только тогда, когда начинаю волноваться или бухтеть недовольно на Смуглёныша. Словно в укор мне это делает. Маленький, неродившийся бука. Размышления прерывает ехидный смех Хулт’аха. И снова вибрация в мозгах. Опять уже мысли нахально читает.
— Хватит так просто влезать в мои мысли! — возмущённо буркаю, нахмуриваясь и отводя взгляд. И в тот же миг детёныш внутри, будто разозлившись, пнул ножкой под рёбра, отчего сразу вздрагиваю от боли и громко ойкаю. Вот же маленький засранец! А Смуглёныш, догадавшись, снова гортанно рассмеялся. Дожила. Теперь и сын, который ещё не родился, уже злорадствует и издевается, при этом защищая папаньку.
Видимо заметив, что я обидчиво пригорюнилась и надулась, Хулт’ах ласково провёл ладонью по моим валарам и, успокаивающе урча, ткнулся жвалами в шею. Рука его скользнула по талии вниз и легонько сжала ягодицы.
— И чего опять бесстыже лапаешь? — хмуро отзываюсь.
— Да вот думаю, что придётся снова погонять тебя в кехрите потом. А то набрала лишнего.
— Ах ты!.. — тыкаю укоризненно ногтем под рёбра нахала и тут же отпихиваю от себя. Возмущённо зафыркав, прытью припускаю к выходу, слыша вдогонку глумливый смех аттурианца. — К’житов Смуглёныш! — бросаю у самой двери, недобро взглянув на самца, в алых глазах которого плескались ехидные искорки.
Народу, конечно, в тронном зале собралось куча. Наксу негде было упасть. Все толпились, о чём-то галдели. Еле отыскала средь такого скопища Манулу и Секвеллу. Подруга встретила привычной счастливой улыбкой, да и аттурианка наградила тёплой ухмылкой.
— Моя ты пузатенькая! — ласково обозвала меня Манула.
О! Ещё одна туда же. Прям уже обидно это слышать. То Хирон пузатиком кличит, то Хулт’ах постоянно поддевает тему моих набранных лишних килограммов, то подруга теперь. Сговорились, что ли? Ну ничего. Разрожусь, займусь своим телом. Подтяну тренировками. И буду назло Смуглёнышу тренироваться с Тодиндом. Пусть удавится от ревности. А то ещё свежо воспоминание, когда этот смуглый плут гонял меня до потери сознанья с копьём наперевес на Атолле. А тут вообще спуску не даст.
Тем временем, Бакууб привстал с трона, сжимая длинный трезубец в руке (о! Тот самый!), и жестом свободной ладони попросил всех замолчать. В зале сразу воцарилась тишина, и все направили свои взоры на молодого Вожака.
— И что Бакууб решил объявить? — почти шепчу Мануле на ухо.
— Самой бы знать, — непринуждённо пожимает та плечами, перехватывая неугомонного сынишку на руках, который всё порывался ухватить Секвеллу за выпирающую грудь нормального такого размерчика. Хе! Истинный самец. С малых лет знает, на что нужно обращать внимание.
— А вот, собственно, и тот, из-за кого я всех вас собрал, — рычит с толикой усмешки Бакууб, направляя взор куда-то за наши спины.