И только благодаря этой надежде я тужилась снова и снова, до хруста сжимая руку Хулт’аха и надрывая связки истошным визгом. И… Да! Наконец наступило облегчение. Словно из меня исторглась вся эта боль, сменяясь долгожданным облегчением. А затем я без сил опрокинулась на кушетку, делая глубокий вздох и слыша, словно сквозь толщу воды, в преддверии беспамятства, низкий, но громкий визг. Тот самый, вырывающий из объятий забвения. И я открыла глаза, сразу натыкаясь взглядом на прелестнейшее из созданий во всей Вселенной, что дёргало крохотными ручонками и ножками, расправляя малюсенькие мандибулы без клыков, и возмущённо пищало, отбиваясь от огромных лапищ лекаря, трепетно обтирающего его тельце от моей крови, своевременно обрезав пуповину. И я заплакала. Слёзы ручьём потекли по щекам.
Даже не знаю, откуда нашлись силы, но я приподнялась и протянула к этой крохе свои ладони, желая тотчас одарить его своим теплом, прижать со всей нежностью к груди и не отдавать никому. И Хирон исполнил моё желание. Дрожащие пальцы коснулись мягкого хрупкого тела детёныша. Такого маленького, тёплого и трепещущего. Мои губы в тот же миг невольно расплылись в счастливой улыбке, а из горла вырвался смех радости.
Прижав к груди малыша, я провела пальцами по коротеньким смоляным отросткам на его голове. Как же он был похож на отца! Такой же смуглый, такой же обожаемый. И! О, Кетану! Он в ту же секунду открыл свои глазки, после чего я просто обомлела и растаяла. Алые омуты смотрели прямо на меня, ещё пока без уверенности, без осознания, но вызывающие неописуемый восторг и всплеск неимоверного счастья.
Повинуясь порывам радости, я стала покрывать перепоночки сына нежными поцелуями, замечая, как он стал возмущённо кривиться, а потом и вовсе отпихивать меня своими крохотными ручонками с ещё мягкими коготочками. Да ты же мой милашка!
— Мой ты маленький Смуглёныш! — пролепетала я, приобнимая своё сокровище и прижимая к себе. — Теперь и в твоих глазах я буду тонуть без остатка.
А затем я ощутила невесомое прикосновение сильной руки своего Рла, наклонившегося ко мне и урчащего от удовольствия. Пришлось отпрянуть от моего сынульки и показать его отцу. После чего Хулт’ах издал ещё более гортанную довольную трель, глядя на детёныша и со всей аккуратностью прикасаясь к ручонке, которая сразу отреагировала на прикосновение, растопыривая пальчики. И могу поклясться, что никогда прежде не видела в глазах Хулт’аха столько счастья и нежности.
— Что ты теперь чувствуешь, глядя на собственное дитя? — вкрадчиво вопрошаю, наблюдая за переглядками своих обожаемых самцов.
— Восторг… и гордость, — кратко изрёк он, не отрываясь от созерцания сына, попеременно урча. А спустя миг кроха заурчал в ответ. Так тихо и слегка пискляво, что я невольно хихикнула, снова широко улыбаясь. — Так как ты решила его назвать? — тихо проурчал Рла, скосив на меня глаза, на что я счастливо вздохнула и уложила сынульку на колени, наблюдая за его подёргиваниями ножками.
— Ра’арх, — выдыхаю я, любуясь его алыми глазами и смуглой кожей в мелкую коричневую крапинку. — Подарок судьбы…
Комментарий к Глава 26. Ох каая милота из милоты! :З Надеюсь вскоре выложу поседнюю главу. Огромный поклон за вдохновение моему соавтору Last_Navi. Спасибо тебе! ;)
И трек, помогающий напечатыванию главы “DargenKids – Dust+Cut Me Out”.
====== Эпилог. ======
— Ра’арх!.. Ра’арх, твою к’житову мать! Куда ты опять запропастился?
Я уже битый час ищу этого несносного, маленького засранца. Вот разве можно так над матерью издеваться? Как только мой Подарочек научился ходить, всё! То куда-то залезет, то у Хирона соединит несовместимые препараты в колбах, а потом они взрываются и разносят всё к к’житам гхекуоновским. Лекарь в шоке, я в ужасе. Зато Ра’архушка довольный и счастливый. Напакостил и радуется. Весь в отца! Лишь бы нервы мне потрепать. Хотя. Любопытством он пошёл в меня. Тут уж не поспоришь. Всё ему нужно знать, всё понимать. И постоянное его это «почему» и «зачем». Я скоро чокнусь с таким сыном.
И ладно, если бы он один это вытворял. Ему во всём помогает Сид’минд-Гелл! Мы на пару с Манулой постоянно извиняемся за этих сорванцов. Так подруга уже ждёт второго детёныша. Ей нервничать вообще противопоказано. Ра’арх с Благородным Воином с самого раннего детства вместе. Не разлей вода товарищи по совершению глупостей. А мне потом расхлёбывай, получай нагоняй от Хулт’аха, который бесится и всё порывается схватить свой праведный хлыст, чтобы накостылять по несносной заднице сына. И постоянно слышу от Рла упрёки о том, что это я его таким воспитала. Что я слишком избаловала Ра’арха.
Не, сама я тоже до сих пор, бывает, получаю несколько ударов хлыста. Ну, а не надо меня бесить и требовать очень многого. Хулт’ах после родов вообще меня загонял в кехрите, чтобы вернуть былую форму и избавить от лишних килограммов. Однажды я психанула, плюнула на него и стала заниматься с Тодиндом. Ох, сколько я тогда выслушивала красноречивых высказываний ревнивого Вожака в свой адрес. Так я сама затем, не следя за своим языком, ляпнула такое, что Смуглёныш гонялся за мной полночи, после чего догнал, отхлестал хлыстом, а потом ещё и… кхм… отымел по-жёсткому.
М-да. Хулт’ах всё же так и остался строгим и темпераментным аттури. Вожак всё-таки. Держит всех в узде. А без строгости порядка не добьёшься. Вон, Тодинд тоже один раз решил не подчиниться воле Вожака, а после вообще сделал ему вызов сдуру! Да только не продержался в бою против лучшего воина и пяти минут. Потом тоже отхватывал хлыстом по спине за своё непослушание. Мы теперь все почти называем кнут Хулт’аха «праведным хлыстом», что выбивает всю дурь из башки.
Всё бы ничего. Сами где-то были виноваты. Но однажды, вообще, случилось так, что пока я ходила за едой, оставив при этом маленького семилетнего Ра’арха в нашем отсеке, по возвращению застала сына за разбиранием плазмомёта Хулт’аха! Плазмомёта, мать его! Он висел почти на самом верхнем ярусе на стене с оружием. Как наш Подарочек достал его оттуда, до сих пор гадаю. Да. У меня сынулька смышлёный. Знаю. Но такое халатное обращение с чужим оружием не потерпел наш Вожак. И если бы не я, загородившая собой сына, то он бы и детёныша отхлестал в ярости своим хлыстом. Я на Смуглёныша тогда жёстко и долго обижалась. Из-за этого он злился ещё больше. Но Ра’арха больше не трогал. А однажды сел и, посадив его к себе на колени, показал весь свой арсенал вооружения. И что же в итоге? А в итоге Ра’арх заинтересовался именно тем самым шипастым и гибким вершителем правосудия. Каким же восхищением горели алые глазки сынульки в тот миг, а Хулт’ах так вообще расхорохорился от одного льстивого заявления Ра’арха, что, когда он вырастет, будет таким же сильным и славным воином, как его отец. И я растаяла, счастливо наблюдая за своими обожаемыми самцами. Какие они у меня всё же милахи!
А сейчас я сама не прочь накостылять своему сынуле за его выкрутасы. Как последняя квей бегаю и ищу этих двоих горемычных сорванцов-товарищей. Не. Двенадцать лет уже. Пора бы браться за ум, а у этих товарищей всё в одном месте детство играет. Ох, допросятся. Ох, выйду я из себя.
— Ра’арх!.. Ну где же ты? — уже взволнованно кричу я, оглядывая округу возле пирамиды. — Вылезай, несносная смуглая жопка! — И ти-ши-на. — Смугляшка! — снова гырчу раздражённо.
— Не называй меня так, мам! — вдруг со стороны раздаётся ещё юный голос сынули.
— Ах вот ты где, Смуглёныш младший! — воплю и подбочениваюсь, награждая Подарочек гневным взглядом.
А он вместе с Сид’минд-Геллом спрыгивает вниз аж с третьей ступеньки пирамиды. Я думала у меня от шока сердце в пятки уйдёт. Но этим козявкам хоть бы хны. Приземлились так плавно и тихо, что можно позавидовать.