— Не смейтесь надо мной! И не пяльтесь на меня! — сказала служанка с красноватыми редеющими волосами.
Гостиница называлась «Турист». Если клиенту вздумается открыть окно, то его взгляд упрется в уборную и гримерку на задворках данс-холла. Из-за неоновых огней окна отсвечивали красным и голубым. Ночной ветер прокрадывался в щели окон, студил воздух, развевая рваные края обоев. Пьяные голоса двух женщин и одного мужчины в соседнем номере звучали так, будто они доносились из водосточной трубы; галдеж продолжался до трех часов утра. Ранний рассвет заглядывал в окна без амадо. Здесь не водилось даже мусорной корзины. Бумагу приходилось засовывать за перекладину под потолком[34]. Это взбрело бы в голову всякому, кто проживал здесь, поскольку за балкой лежали завалы мусора.
Утром опустился туман, намечался снег. В десять часов в данс-холле забренчала, затренькала гитара. Выйдя из отеля, Юити прибавил шагу, подгоняемый холодом. Поспешавший за ним Нобутака тяжело дышал.
— Босс. — Когда юноша так обращался к Нобутаке, то в этом было больше презрения, чем дружелюбия. — Сегодня я пойду домой. А то нехорошо, если я не вернусь.
— Разве ты не обещал мне, что сегодня мы проведем целый день вдвоем?
Глядя на него красивыми, будто хмельными, глазами, Юити сказал холодно:
— Если ты не прекратишь навязывать мне свои эгоистичные желания, то наши отношения не продлятся долго.
Проведя всю ночь рядом с возлюбленным, Поп не мог наглядеться на Юити, на его спящую фигуру. Он едва ли поспал хоть немного и выглядел в то утро весьма неважно. Лицо его стало иссиня-черным, одутловатым. Он неохотно кивнул.
Когда такси с Нобутакой отъехало, Юити остался стоять один посреди пыльной толпы. Чтобы поехать домой, ему нужно было пройти через турникет. Однако он порвал купленный билет, повернул обратно и пошел размашистым шагом вдоль ряда закусочных и ресторанчиков позади станции. Все питейные заведения стояли затихшими, на дверях висели таблички: «Сегодня выходной день».
Юити постучал в дверь одного неприметного кабачка. Изнутри послышался голос.
— Это я, — откликнулся Юити.
— А, это ты, Ютян! — раздался голос, и раздвижные двери с замутненными стеклами открылись.
В тесном помещении вокруг газовой печи сгорбились пять-шесть мужчин. Они обернулись все разом и поприветствовали Юити. В их глазах, однако, не было пылкого удивления. Все они уже были давними знакомыми Юити.
Владелец заведения был худой, как проволока, мужчина примерно сорока лет. Вокруг шеи у него был повязан клетчатый шарф. Из-под пальто выглядывали пижамные штаны. Трое молодых разговаривавших мужчин в модных лыжных свитерах подрабатывали в его заведении. Пожилой мужчина в пальто японского покроя был посетителем.
— Брр, зябко! Какой холодный день! Хотя светит солнце.
Все посмотрели на замутненное стекло раздвижных дверей, сквозь которое проникал наискось тусклый свет.
— Ютян, поедешь кататься на лыжах?
— Нет, не поеду!
Когда Юити переступил порог кабачка, он подумал, что все эти люди собрались здесь потому, что им просто некуда было податься в этот воскресный день. В воскресенье гомосексуалистам скучно. В этот день у них не было своей территории. Дневной мир, они чувствовали, господствовал над ними. Куда бы они ни пошли — в театр, в кофейню, в зоопарк, в парк аттракционов, в город или даже в пригород, — принцип «право большинства» помыкал ими высокомерно и повсеместно. Пожилые супруги, супруги среднего возраста, юные супружеские пары, влюбленные парочки, семейства, дети, детишки, деточки и в довершение всего проклятые младенческие колясочки вливались в ряды радостной процессии. И для Юити было проще простого прикинуться одним из них, только выведи он прогуляться в город Ясуко. Однако над его головой, где-то в голубом просвете небес, был Божий глаз, который, несомненно, видел насквозь все его притворство.
Юити думал: «Есть один способ остаться самим собой в этот солнечный воскресный денек — это запереться в камере с замутненными стеклами, подобной этой забегаловке».
Все собравшиеся здесь уже порядком поднадоели друг другу. Им ничего не оставалось делать, как пережевывать на протяжении десятилетия одни и те же темы, при этом они старательно избегали говорить о своих закосневших взглядах. Сплетни о голливудских актерах, слухи о сановных персонах, о чьих-то любовных романах и даже непристойные анекдоты из повседневной жизни были темами их посиделок.
34
Декоративная поперечная балка в японском доме, которая символически разделяет комнату на две части.