Он снова похлопывает по руке, обходя вокруг и останавливаясь передо мной.
— Я даже подумал о твоём будущем, если будущий муж Эстеллы захотел бы выбрать для неё другого телохранителя. Я рассматривал возможность твоего продвижения по службе. Возможно, ты бы стал замом Брика, а потом заменил бы его, когда он ушёл бы на пенсию. А если и дальше хорошо выполнял бы свою работу, то получил бы ещё более высокую должность.
Он начинает кружить вокруг меня, и я стискиваю зубы. Ожидание боли становится сильнее, чем сама боль, хотя я её пока не чувствую. Возможно, я ошибаюсь.
— И тогда... — начинает Энтони, снова поворачиваясь ко мне лицом. — Тогда ты предал меня, Себастьян, самым ужасным образом. — Его голос становится твёрдым, и каждое слово звучит как острый осколок льда. — Ты думал, что если защищал мою дочь, то она стала твоей. Но ты сильно ошибался.
Он взмахивает запястьем, и я не успеваю понять, куда летит кожаный ремень, пока он не попадает мне прямо между ног. Ослепляющая боль пронзает моё тело, распространяясь по всем его частям. Мне кажется, я слышу хруст своих зубов, когда я сжимаю их, чтобы не закричать. Ещё один удар, и кожа соприкасается с моими яйцами и мягкой, уязвимой плотью моего члена, и на этот раз я не могу сдержать крик боли. Я ничего не могу с собой поделать.
— Моя дочь не для тебя, — говорит Энтони с гневом в голосе. — Она – Галло. Невинная, непорочная невеста для достойного мужчины, которого я выберу, человека, способного занять то положение, которое занимаю я. Но только не для тебя, её охраны!
Он снова бьёт меня, на этот раз по животу. Мышцы моего живота напрягаются, и я издаю стон, чувствуя, как воздух наполняется треском кожи и боль разливается по всему телу.
— Ей всего двадцать один год, — рычит Энтони, снова ударяя меня в грудь. — Она слишком молода, чтобы понимать, что происходит, поэтому ты всё решил за неё. Ты запятнал её. Причинил ей боль. Кто знает, что бы случилось, если бы я не появился...
Я улыбаюсь ему, несмотря на боль, которая искажает моё лицо.
— Могу сказать вам точно, что ни один из этих кровососущих миллиардеров, которых вы сватали к ней, не стал бы её первым, — говорю я.
На его лице появляется удовлетворение, сменяющееся жестоким ударом по моим яйцам. Я не уверен, смогу ли когда-либо снова ими пользоваться, хотя, возможно, это уже не имеет значения. Сегодняшнюю ночь я не переживу.
— Я доверял тебе, — шипит Энтони, снова нанося удар, и его ремень хлещет меня по боку. — А ты воспользовался этим доверием, чтобы соблазнить мою невинную дочь.
Удар за ударом, и каждый из них врезается в мою плоть. Мышцы напрягаются, чтобы принять удары, пока Энтони хлещет меня по груди, бокам и прессу, опускается к бёдрам и снова поднимается сильными, безжалостными ударами. К тому времени, как он прекращает, я задыхаюсь, мы оба покрыты потом, и я встречаю его взгляд, стиснув зубы от боли. Сейчас я – это боль. Это всё, что я могу вспомнить, и прошло всего несколько минут.
— Она выбрала меня, — выдыхаю я, не отрывая от него взгляда. — Я не... соблазнял её. Она выбрала меня.
Взгляд Энтони становится жёстким. Удары следуют один за другим, и я чувствую, как кровь сочится из множества ран. Зрение затуманивается, и я с трудом удерживаю сознание. Когда обрушивается очередной удар, я задумываюсь, не стоит ли мне просто сдаться и погрузиться в блаженную темноту. Однако, если я это сделаю, то, возможно, уже никогда не проснусь. Я хочу увидеть глаза Энтони, когда он будет убивать меня, и лишь это удерживает меня от того, чтобы не пасть духом.
Голос Энтони прорывается сквозь туман, и я открываю глаза, фокусируясь на нем.
— Я должен убить тебя, — злобно выплёвывает он. — Я должен отрывать от тебя куски, пока ты не истечёшь кровью на этом проклятом полу. Но знаешь, что, по-моему, ещё хуже?
Я с трудом сглатываю, пытаясь найти ответ, но ничего не нахожу. Я просто смотрю на него, отказываясь терять сознание. Отказываясь сдаваться.
— Я считаю, что отправить тебя обратно к ней будет ещё хуже, — прошипел он, наклоняясь ко мне. — Заставлять тебя смотреть, как она выбирает другого мужчину, выходит за него замуж и просыпается на следующее утро после близости с ним – это ещё более болезненно. Поэтому слушай внимательно, Себастьян, потому что я скажу это только один раз.
Он наклоняется и хватает меня за подбородок одной рукой:
— Ты никогда больше не прикоснёшься к ней, — зарычал он. — Ты никогда не посмотришь на неё иначе, чем с тем уважением, с каким должен смотреть на дочь своего босса. И если ты это не сделаешь, если ты хотя бы вздохнёшь так, что я сочту это оскорбительным, я вытащу тебя обратно, отрежу от тебя кусок, изобью до полусмерти и снова отправлю к ней. Ты меня понял?
Я сделал глубокий вдох, но, кажется, не мог найти слов для ответа. Энтони нанёс ещё один удар, и кожаный ремень ударил меня по почкам с такой силой, что перед глазами всё поплыло, а тело обмякло, навалившись тяжестью на плечи.
— Я спросил, понял ли ты меня, черт возьми!
— Да, — с трудом выдавливаю я хриплым голосом. Энтони снова бьёт меня.
— Что «да»?
— Да, сэр, — выдавливаю я, и он отступает назад, долго разглядывая меня, прежде чем сделать знак охранникам.
— Бейте его, пока он не потеряет сознание, — приказывает Энтони. — Затем отведите его обратно в его комнату и оставьте там.
— Да, сэр, — быстро отвечают они, и Энтони хватает свою куртку, одарив меня ещё одним долгим взглядом.
— Не забывай, что я тебе говорил, парень, — рычит он, прежде чем развернуться на каблуках и выйти из конюшни. Трое мужчин окружают меня, когда за ним закрывается дверь, и когда первый удар приходится мне по рёбрам, я понимаю, что скоро потеряю сознание.
На этот раз, когда наступает темнота, я сдаюсь.
И это чертовски блаженно.
15
ЭСТЕЛЛА
Была уже глубокая ночь, когда я услышала внизу шаги. Через несколько минут я уловила долгий и низкий стон, который быстро растворился в воздухе. Я не спала. После того как я увидела, как они уводят Себастьяна, у меня не было ни малейшего шанса погрузиться в сон. Я сидела в своей комнате, сцепив руки и плача, ожидая, что вот-вот услышу отдалённый звук выстрела.
Но этого не произошло. И сейчас, прислушиваясь, я почувствовала слабый проблеск надежды. Что, если Себастьян не умер?
Я вскочила с кровати, на которой провела уже несколько часов в неподвижности, всё ещё в вечернем платье и сбросив туфли на каблуках. Я подошла к двери своей спальни, остановилась, медленно повернула ручку и открыла её, прислушиваясь к любым другим звукам.
Там было тихо, и я осторожно вышла из комнаты, на цыпочках прокралась по коридору к лестнице, останавливаясь через каждые несколько шагов, чтобы убедиться, что никто не проснулся и не услышал меня. Если меня поймают, когда я буду заходить в комнату Себастьяна, я жестоко поплачусь и ему сделают ещё хуже, я это знаю. Эта мысль вызывает у меня укол вины. Но я должна узнать, жив ли он. Я должна быть уверена, что он... Я проглатываю страх и осторожно спускаюсь по ступенькам. Я знаю, где находится его комната, не одну ночь я лежала без сна, мечтая о том, как приду к нему, проскользну вниз так же, как делаю это сейчас, и разбужу его поцелуями, а он затащит меня в свою постель.
Теперь этого не будет. При мысли о том, что я могу там найти, у меня щемит в груди. Но я должна его увидеть. Я должна знать, что произошло.
Я не могу перестать думать об этом, когда спускаюсь по лестнице и на цыпочках иду к его комнате, чувствуя, как изумрудно-зелёное платье скользит по мрамору. Это я была той, кто толкнул нас обоих к краю пропасти. Я почти умоляла его взять меня. Мои щёки вспыхивают от воспоминаний. Я просила его о том, чтобы он взял меня, чтобы он кончил в меня, и чтобы вернул меня обратно…