Основное отличие (лучше будет назвать его отличительной особенностью человека, способного к созданию художественного вымысла) можно было узнать по чертам лица на фотографии двадцатипятилетнего Сунсукэ, вставленной в этот дневник. Это было безобразное лицо, хотя в его выражении была некая искусственность, отвратительная внешность человека, который старается день ото дня поверить в собственное уродство.
В дневнике того года, аккуратно написанном по-французски, можно было найти разнообразные, беспорядочные, вопиющие глупости. Например, несколько грубых рисунков женских половых органов, перечеркнутых крест-накрест. Он их проклинал.
Сунсукэ женился на воровке и сумасшедшей не потому, что вокруг не было других невест. Было достаточно «одухотворенных» женщин, которые могли бы найти этого многообещающего молодого человека интересным. Но существо, которое являла собой такая «одухотворенная» женщина, было чудовищем, а никак не женщиной. Единственными женщинами, которые не могли сохранять верность Сунсукэ, были те, которые отказывались понимать его единственную сильную сторону, его единственную красивую черту – его душу. Сунсукэ мог любить только этих мессалин, уверенных в своей красоте, которым не требовалась духовность, чтобы очаровывать всех вокруг.
Милое лицо его третьей жены, умершей три года назад, всплыло в памяти Сунсукэ. В пятьдесят лет она и её любовник вполовину моложе её совершили синдзю-датэ [8] – двойное самоубийство. Сунсукэ знал, почему его жена рассталась с жизнью. Она боялась перспективы дожить до отвратительной старости в его компании.
Их мертвые тела были вместе выброшены волнами на мысе Инубо высоко на скалы. Достать их оказалось нелегкой задачей. Рыбаки обвязали их веревками и передавали со скалы на скалу в белой пене рокочущего прибоя.
Так же трудно было разделить их окоченевшие мертвые тела. Они слились вместе, словно мокрая веленевая бумага. Казалось, они были покрыты одной, общей для двоих, кожей. Останки жены Сунсукэ отправили в Токио для кремации.
Это были пышные похороны. Когда церемония закончилась, пожилой муж пошел прощаться с покойницей, которую унесли в другое помещение. По его указанию никто больше туда не входил. Её ужасно распухшее лицо было прикрыто лилиями и гвоздиками. Сунсукэ безо всякого страха всматривался в это самое уродливое из всех лиц. Оно больше не сможет причинять своему мужу боль, никогда больше не будет красивым. Разве не по этой причине оно стало таким безобразным?
Сунсукэ взял маску Но, окамэ [9], олицетворяющую женственность, которую хранил словно сокровище, и прикрыл ею лицо своей жены. Он все сильнее и сильнее давил на неё рукой, до тех пор, пока лицо утопленницы не лопнуло под маской, как перезрелый фрукт. (Никто не узнает, что сделал Сунсукэ – через час или около того все следы будут уничтожены пламенем.)
В боли и негодовании провел Сунсукэ положенный период траура. Когда он вспоминал тот рассвет, который положил начало его боли, ему трудно было поверить, что его жена уже мертва. У него было больше соперников, чем пальцев на руках, а их самонадеянная молодость, их ненавистная красота…
Сунсукэ поколотил палкой одного из них, и жена грозила бросить его. Поэтому он извинился перед ней и купил мальчику костюм. Позднее парень погиб в сражении в Северном Китае. Пьяный от радости Сунсукэ сделал длинную запись в своем дневнике, а потом, как одержимый, вышел прогуляться по улице.
Улица была заполнена толпами солдат, отправляющихся на фронт, и провожающими. Сунсукэ смешался с людьми, провожающими солдата, который прощался с хорошенькой девушкой, очевидно своей невестой. Почему-то оказалось, что Сунсукэ радостно размахивает бумажным флажком. Какой-то фотограф случайно проходил мимо и запечатлел его. Так фото Сунсукэ, размахивающего флажком, появилось в газетах и обрело известность. Кто мог знать? Вот эксцентричный писатель размахивает флажком, посылая солдата умирать на поле брани – на то самое поле брани, где недавно умер презренный молодой солдат, смерть которого он на самом деле праздновал!