Гигантские крысы перевели взгляд с меня на крысолюда. Он глянул на них.
— Я не боюсь людей!
— Тогда иди и поймай меня сам, если можешь!
Крыса оторвалась от моей руки с фонтаном крови. Кожа между большим и указательным пальцем была разорвана.
Мелкие крысы забегали в нерешительности, дико оглядываясь по сторонам. Одна застыла на полпути вверх по моим джинсам. И плюхнулась на пол.
— Я не боюсь!
— Докажи!
Мой голос звучал чуть увереннее — как у девятилетней девочки, а не пятилетней.
Гигантские крысы смотрели на вожака — внимательно, взвешивая, ожидая. Он сделал то же режущее движение, только в другую сторону. Крысы пискнули, встали на задние лапы, оглядываясь, будто не в силах поверить, но потекли вниз по ступеням, откуда пришли.
Я прислонилась к двери, прижав к груди раненую руку. Колени подкашивались. Крысолюд направился вверх по ступеням. Он уверенно шел на мохнатых пятках, впиваясь в камень крепкими когтями. Оборотни сильнее и быстрее людей. Без ментальных фокусов, без манипулирования — просто сильнее и быстрее. И крысолюда мне врасплох не застать, как я собиралась поначалу. Сомнительно, что мне удастся его так разозлить, чтобы он сделал глупость, но надежда есть всегда. Я была ранена и безоружна перед превосходящим меня по силам противником. Если я не заставлю его сделать ошибку, я буду в глубокой дыре.
Между зубами высунулся извилистый и длинный розовый язык.
— Свежая кровь. — Он глубоко втянул воздух. — От тебя воняет страхом, человек. Кровь и страх — пахнет для меня отличным обедом.
Язык задергался, и он засмеялся мне в лицо.
Я сунула здоровую руку за спину, будто у меня там что-то было.
— Иди ближе, крысолюд, посмотрим, как тебе нравится серебро.
Оборотень застыл, пригнувшись в стойке на верхней ступени.
— У тебя нет серебра.
— Готов рискнуть жизнью?
Он сцепил когтистые руки. Одна из больших крыс что-то пискнула. Он огрызнулся вниз на нее:
— Я не боюсь!
Если они будут его подначивать, мой блеф может не сработать.
— Ты видел, что я сделала с твоими друзьями. И это без оружия.
Мой голос звучал уверенно и ровно. Молодец я.
Он оглядел меня большим кожистым глазом. Мех его блестел в свете факелов, как свежевымытый. Он чуть подпрыгнул, оставаясь вне пределов досягаемости.
— Никогда не видала белобрысой крысы, — сказала я. Все что угодно, лишь бы заполнить молчание, лишь бы он не сделал последнего шага. Наверняка Жан-Клод скоро придет за мной. Я засмеялась резко и полузадушено.
Крысолюд застыл, глядя на меня.
— Ты чего это смеешься? — спросил он, и в голосе слышалась легкая тревога. Отлично.
— Я подумала, что скоро придут вампиры и спасут меня. Признай, что это смешно.
Ему это смешным не показалось. Вообще многие моих шуток не понимают. Не будь я так в себе уверена, я бы могла подумать, что они не смешные.
Я пошевелила рукой за спиной, все еще притворяясь, будто в ней нож. Одна из гигантских крыс пискнула, и даже я услышала в этом писке насмешку. Если он поддастся на мой блеф, ему потом не жить. А если нет, то не жить мне.
Как правило, человек, имеющий дело с крысой-оборотнем, впадает от омерзения в оцепенение или в панику. Но у меня было время свыкнуться с этой мыслью. Я не упаду в обморок, когда он меня коснется. Есть одно возможное решение, которое даст мне спастись. Если я ошибаюсь, он меня убьет. Что ж, лучше мертвой, чем мохнатой. Если он нападет, пусть лучше сразу убивает. Крыса — это не тот вид оборотня, который я бы выбрала в первую очередь. Если не повезет, заразиться можно от малейшей царапины.
Если повезет и если успеть, можно пойти в больницу на прививки. Вроде как от бешенства. Иногда они помогают, иногда сами заражают ликантропией.
Он обернул длинный голый хвост вокруг собственных рук.
— Ты доставалась когда-нибудь оборотню?
Я не знала точно, имеет он в виду секс или еду. Ни то, ни другое не звучало приятно. Ему надо расхрабриться, и он нападет на меня, когда будет готов. А мне надо было, чтобы он напал, когда я буду готова.
Я решила в пользу секса и ответила:
— У тебя нет того, что для этого нужно, крысолюд.
Он застыл, опуская руки вдоль тела, прочесывая когтями мех.
— Сейчас посмотрим, что у кого есть, человек.
— А по-другому тебе никто не дает — только насильно? Ты и в человеческом виде такой же урод, как сейчас?
Он зашипел, оскалив зубы. Звук поднялся из самого его тела, глубокий и высокий, рычащий визг. Никогда ничего подобного не слыхала. Он наполнил всю комнату шипящими раскатами эха. Плечи крысолюда сгорбились.