— Ты всегда противилась браку. Что заставило тебя изменить свое мнение?
— Ты, — ответила она. — Я получала доказательства твоей заботы обо мне каждый день в последние двенадцать недель. Я хочу, чтобы наш ребенок с первого дня своей жизни знал, какой у него замечательный папа.
— Хм, — он послал озорной взгляд ее отцу. — И где ты предлагаешь жить?
— Мой дом очень удобный, в нем три спальни. И если ты согласен, что-либо принять от моего отца, то… никаких затруднений…
— Уф, — он покачал головой. — Боюсь, что это слишком!
Она была так разочарована его сомнениями, что даже чуть не заплакала.
— Значит, все твои рассуждения, что ты готов идти на мировую с отцом, — ложь? Стоило отцу пригласить тебя пожить в своем доме и дать понять, что он не держит больше на тебя зла, как ты в кусты?
— Я сказал это? — он повернулся в сторону ее отца, его брови были театрально вздернуты. — Сказал это, Сэм?
— Если хочешь знать мое мнение, у тебя особенно-то и не было возможности ничего сказать, — вклинился в разговор ее отец, поднимая свой бокал и разглядывая, как со дна стакана поднимаются пузырьки. — В основном говорила Оливия, и, по-моему, что-то совершенно не то. Пора бы тебе, братец, показать характер и ответить, как полагается.
— Ты прав, отец. — Он подошел к Оливии, взял из ее рук бокал и опустился перед ней на колени. — Милая, ты шла к своему предложению такими окольными путями, что даже Сэм встал на мою сторону. — Однако, учитывая то, что сейчас характер у тебя несколько поменялся и еще недель шесть останется довольно капризным, не обижаюсь на твои колкости и преклоняю перед тобой голову. Да, я женюсь на тебе, Оливия, но у меня уже есть жилье. В этом доме много пустующих комнат, не будет ли разумно для нас жить здесь?
Она, наверное, ослышалась.
— С отцом?
— Ну, я не собираюсь гнать хозяина и будущего деда. Мы оба хотим видеть тебя счастливой. В конце концов, мы цивилизованные люди, и каждый раз, когда наши мнения разойдутся, будем вести себя как джентльмены.
— Не сопротивляйся, Оливия, — вступил в беседу отец. — Когда настоящий мужчина принимает решение, женщины должны подчиняться.
— Так что скажешь, Лив? Папа прав? — Грант с нежностью взял ее руку.
— Я согласна с вами обоими. — Она заплакала, но это не были слезы горя. Просто она, беременная и до сих пор не уверенная в себе, стала слишком сентиментальной.
— Ты должен успокоить ее, Грант Медисон, — сказал Сэм. — Мы договаривались, что она не будет плакать.
— Ну, уж сейчас-то я ни при чем, — сказал тот. — Твоя дочь — единственная женщина на свете, для которой я не пожалею своей жизни.
И теперь Оливия верила, что это правда.
Свадьба состоялась через две недели, в ясный весенний день. Было тепло, цвели нарциссы. Оливия уже знала, что у нее будет девочка, и надела розовое платье с широкополой шляпой в тон, а к нему — букет кремовых роз. Грант, в светло-сером костюме, белой рубашке и галстуке, светился от счастья. Жаль, что медовый месяц нельзя было начать сейчас же.
Но больше всех был счастлив Сэм Уайтфилд: его дорогая дочь обрела наконец Любовь, Спокойствие и Мужчину своей жизни.
КОНЕЦ
Внимание!
Данный текст предназначен только для ознакомления. После ознакомления его следует незамедлительно удалить. Сохраняя этот текст, Вы несете ответственность, предусмотренную действующим законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме ознакомления запрещено. Публикация этого текста не преследует никакой коммерческой выгоды. Данный текст является рекламой соответствующих бумажных изданий. Все права на исходный материал принадлежат соответствующим организациям и частным лицам