– Спасибо, – сухо отвечаю я. – Я просто хотела… проверить, как обстоят дела.
– Без проблем, – отвечает он, возвращаясь к компьютеру. – Всего хорошего.
Я встаю и выхожу из офиса. Все как в тумане. В кои‐то веки со мной случилось что-то хорошее, но я понятия не имею, как. Или почему. Или что вообще происходит.
– Уиллоу, привет! – кивает мне Колин, когда я прохожу мимо него и нескольких его приятелей, отдыхающих на ступеньках здания экономического факультета. – Ты закончила на сегодня?
– Ага, – бормочу я, едва взглянув на него, и продолжаю идти.
Ноги несут меня через кампус, и мне в голову вдруг приходит мысль, дразнящая мозг. Я поворачиваюсь и направляюсь к кафетерию, где находится ближайший банкомат. Когда я вставляю банковскую карту в прорезь и ввожу свой PIN-код, пальцы слегка дрожат.
Открывается мой счет, и я смотрю на экран.
На нем лежат дополнительные деньги.
И не просто несколько долларов. Баланс моего счета обычно колеблется в пределах трехзначных цифр, а в особо напряженных ситуациях опускается до двухзначных. Но сейчас там четыре цифры после запятой.
– Вот черт. Я так и знала, – шепчу я себе под нос, а сердце бешено колотится.
Это откуп. Наверняка. Другого объяснения этому нет.
Оплата за обучение, дополнительные деньги на моем счету… это, должно быть, от троицы братьев. И вовсе не по доброте душевной, нет. Они просто заботятся о своих интересах. Хотят убедиться, что у меня нет никаких причин отказываться от нашей сделки.
Но теперь мне начинает казаться, что они контролируют меня и мою жизнь.
Как будто я принадлежу им, и они могут распоряжаться моей работой, моим образованием и всем остальным.
От этого неприятное ощущение в животе усиливается, и я несколько долгих мгновений стою перед банкоматом, уставившись на цифры.
В итоге я тычу пальцем в экран, удаляя информацию с экрана. Затем разворачиваюсь и направляюсь обратно через кампус, закидывая сумку повыше на плечо. В голове одновременно проносятся десятки мыслей, и кажется, словно все они отчаянно борются за то, чтобы пробиться сквозь стук моего сердца.
Это безумие. Как это могло произойти?
Я почти не обращаю внимания на то, куда иду. Мне следовало бы направиться к автобусной остановке, поскольку сегодня у меня больше нет занятий или встреч, но в итоге я иду по тихой части кампуса, там, где мощеная дорожка тянется меж двух зданий.
Я не замечаю движения, пока не становится слишком поздно.
Парень, тот самый Мэлис, выходит из тени позади меня, и я оглядываюсь через плечо, замирая при виде него.
Он встречается со мной взглядом, а затем начинает приближаться.
9
Уиллоу
Мэлис шагает ко мне. Сердце бешено колотится о ребра, инстинкт драться или бежать стремительно усиливается.
Он такой же пугающе красивый, каким я его помню. Темно-серые глаза и острые скулы, как у какого-то великолепного демона. Он – дьявол, что ходит по земле, и в эту секунду он направляется прямо ко мне.
Я делаю шаг назад, желая увеличить расстояние между нами, но Мэлис не позволяет. Он продолжает приближаться, и я пячусь назад, пока не врезаюсь в стену ближайшего здания. Когда он сокращает последнюю дистанцию, моя рука опускается за спину и нащупывает прохладный металл рукояти выкидного ножа. Повинуясь инстинкту и чистому, необузданному страху, я выхватываю его, щелкая механизмом. Лезвие высвобождается, и я тут же поднимаю нож перед собой на уровень горла Мэлиса. В этот же момент он делает последний шаг вперед, и острый край лезвия касается его кожи.
Его глаза расширяются, и он замирает, оставляя между нами расстояние примерно в фут. Очевидно, он не ожидал, что некто вроде меня способен на такое, и мне интересно, как давно кто-то давал отпор этому властному мужчине.
Однако его удивление длится недолго. На красивом лице появляется мрачная улыбка, и вместо того, чтобы отступить, он наклоняется ближе ко мне, позволяя лезвию ножа чуть сильнее прижаться к его коже.
Я с трудом сглатываю, и его улыбка превращается в оскал.
– Когда прижимаешь нож к горлу, солнышко, тебе лучше быть готовой пустить его в ход, – мурлычет он низким и опасным голосом.
У меня по спине пробегают мурашки, но я стараюсь этого не показывать. Во рту пересохло, а сердце в груди колотится так, словно делает милю в минуту, но я не отступаю. Я держу нож на том же месте, крепко сжимая пальцами рукоятку.
– Если ты и твои братья хотите, чтобы я делала вид, будто вас не существует, может, вам стоит перестать постоянно появляться там, где я нахожусь, – выпаливаю я в ответ. – Прекратите. Преследовать. Меня.