— Сэр, вы обвиняете меня в действиях, которые я не совершал, — возразил Снейп, из последних сил стараясь держаться с достоинством. — Более того, я никогда не совершил бы подобных гнусностей! Если вы возьмете на себя труд справиться обо мне в компании «Томас Риддл и Ко», вам подтвердят, что моя репутация как стряпчего… и как джентльмена…
— Не сомнева-а-аюсь, — отозвался Муди, в очередной раз глотнув из фляги. — Уж в этом-то змеином гнезде такие, как ты, всегда были на хорошем счету. Но ты не суетись, разберемся — вот придет наш доктор, осмотрит тебя со всех, так сказать, сторон, и скажет, прав я или не прав. У докторов на этот счет целая наука имеется. Слыхал я, что у вас, содомитов, задница не как у людей, а навроде воронки, — Муди хлопнул себя по колену — очевидно, эта теория его весьма забавляла. — А я и безо всяких осмотров вас насквозь вижу. Вот этим вот единственным глазом вижу! — перегнувшись через стол, он показал пальцем на свой выпученный глаз. — А пока проваливай. Переночуешь в камере, а там посмотрим, что с тобой делать, — и Муди, вмиг потеряв интерес к допрашиваемому, откинулся на спинку стула.
Снейп поднялся. Он не был уверен, следует ли ему попрощаться — но Муди, похоже, уже не обращал на него никакого внимания. Задрав штанину, инспектор отстегнул свою деревянную ногу, водрузил ее на стол и опять взялся за флягу, но обнаружил, что та опустела. Тогда он выдвинул ящик стола и с ворчанием принялся перебирать в нем бутылки в надежде отыскать хоть одну не приконченную.
Кабинет инспектора Снейп покинул растерянный и раздавленный свалившимися на его голову бедами. Его приводила в ужас перспектива медицинского осмотра — Снейп с содроганием представлял себе, что его заставят раздеться, и безжалостные эскулапы с холодным цинизмом станут разглядывать его, обнаженного, выискивая пресловутые «деформации половых органов»… Большего унижения Снейп и представить себе не мог. Оскорбления инспектора не шли из головы. Снейпу казалось, что он до сих пор чувствует сверлящий взгляд его единственного глаза — Муди смотрел на Снейпа так, словно видел в нем лишь преступного сладострастника, который пытается избежать наказания… У Снейпа замерло сердце. Что, если… Муди прав? Прав, и Снейп в самом деле не более чем извращенец, лишь до поры скрывавший — скрывавший от самого себя — свою порочную сущность? Перед мысленным взором Снейпа возник образ Драко, раскинувшегося на подушках в дымном полумраке опиумного притона; податливая мягкость его губ — и прикосновение: раздвигая кончиком языка губы Снейпа, Драко привычным движением скользит ладонью по его паху…
Голос юного Малфоя явился словно продолжением мыслей Снейпа и вырвал его из задумчивости.
— Мистер Снейп, сэр, — произнес Драко негромко. — Подойдите к нам, пожалуйста.
Снейпу показалось, что он вынырнул из темного омута. Пошатываясь, он медленно подошел к юному Малфою — тот находился уже не в камере, а сидел на табурете, любезно предложенном ему мистером Краучем. Драко сложил руки на коленях и, вежливо улыбаясь, смотрел на Снейпа снизу вверх. Рядом стоял, поигрывая полицейской дубинкой, давешний рыжий парень — вид у него был еще более самодовольный, чем прежде.
— Позвольте представить вам мистера Персиваля Уизли, помощника инспектора, — сказал Драко. Снейп почувствовал, что почти ненавидит его за эту неуместную светскую учтивость. — Мистер Уизли благосклонно обещал мне разрешить нашу маленькую неприятность…
— За немаленькое вознаграждение, естес-с-сно! — со смехом подхватил рыжий. — Держу пари, наш чокнутый старик здорово вас потрепал. Знает, знает старый пес, что скоро его вышвырнут из будки, вот и бесится — если вы понимаете, о чем я, — Перси подмигнул. — Значит так. Старый добрый Муди уже ничего не решает, скоро ему на покой, и дело ваше веду я. Не скрою — дел у меня много, и ваше — не самое значимое. Поэтому, думаю, никто не хватится, если однажды оно — разумеется, совершенно случайно — попадет в кипу ненужных бумаг для растопки камина. Знаете, у нас в участке просто невыносительный холод, греемся чем можем. Так что вы, сэр, хорошенько подумайте о том, какая сумма может меня согреть. Скажем… — Перси окинул Снейпа оценивающим взглядом, уделив особое внимание его старомодному и уже порядком потрепанному сюртуку. Прикинув что-то в уме, Перси покосился на Драко (тот ответил ему милой полуулыбкой), хитро посмотрел по сторонам и, подавшись к Снейпу, шепнул ему на ухо цену.
Снейп изменился в лице.
========== Глава восьмая, в которой нашему сельскому стряпчему дважды изменяет выдержка ==========
Туман стелился по улочкам Ист-Энда — грязно-желтый, густой, влажный туман, в котором огни газовых фонарей напоминали блуждающие огоньки на болотах. Туман лип к окну кэба — Снейп, пристально смотревший в окно просто потому, что не хотел смотреть на Драко, не видел в нем ничего, кроме этих призрачных огней и неясных, искаженных очертаний домов. Колеса кэба стучали то по одной, то по другой узкой улочке, подпрыгивали, проваливались в лужи, и от тряски, голода и усталости Снейпа начало укачивать. Кружение по мрачным безлюдным кварталам казалось бесконечным. Изредка мимо проезжал другой экипаж, в тумане похожий на призрачную карету из историй о привидениях; словно бы из ниоткуда возникала изломанная фигура нищего с протянутой рукой; зыбкие тени запоздалых прохожих выныривали и тут же ныряли обратно в туманный сумрак. Снейпу чудилось, что он уснул и оказался в каком-то странном, населенном призраками мире — впрочем, он и правда задремывал, обессилевший после треволнений сегодняшнего дня.
Рядом, близко придвинувшись, — пожалуй, даже слишком близко — сидел Драко. Снейп не смотрел в его сторону, но чувствовал тепло его маленького тела и его руку на своем предплечье. Ни опьянение опиумом, ни пребывание в полицейском участке, казалось, никак не отразились на юном Малфое — более того, пока Снейп сбивался с ног, отыскивая деньги на откуп, Драко примостился на диванчике мистера Крауча и превосходно выспался.
— Мистер Снейп, сэр, — юный Малфой заглянул Снейпу в лицо. — Вы сердитесь на меня, сэр? О, прошу вас, — в голосе Драко звучало трогательное раскаяние, — простите меня за опиумный притон. Я знаю, я не должен был ходить туда, но… понимаете, мистер Снейп… — Драко вздохнул, — боюсь, я ничего не могу с собой поделать. Прежде лорд Волдеморт заставлял меня курить опиум; таким он и взял меня в первый раз — беспомощным, безвольным… — юный Малфой помолчал; если бы Снейп взглянул на него, то увидел бы, что Драко борется со слезами. — А после… после того, что лорд Волдеморт со мной сделал… я начал курить опиум по собственной воле, потому что хотел забыть обо всем… забыться… Опиум помогал мне справиться с болью — с душевной болью, я имею в виду… но и с физической тоже… Лишь в забытьи я находил спасение… прежде, чем встретил вас, мистер Снейп, — Драко прерывисто вздохнул, всхлипнул еле слышно и уткнулся лицом Снейпу в плечо — тот ощутил, как тело юного Малфоя вздрагивает от рыданий.
Но Снейп был слишком измучен для того, чтобы испытывать — или хотя бы изображать — сочувствие: в то время как Драко оплакивал свое грехопадение, он, Северус Снейп, горько оплакивал потерю всех своих сбережений. Покинув полицейский участок сразу после беседы с помощником инспектора, он направился в Сити, где находился центральный офис компании «Томас Риддл и Ко», — Снейп рассчитывал получить свое полугодовое жалование и из этих денег выплатить откуп; но, добравшись до помпезного здания компании, узнал, что распоряжение от мистера Риддла еще не пришло, а без него клерк не может выдать Снейпу жалованье. Тогда Снейп отправился в банк, где снял со счета свои небольшие сбережения. Теперь всё, что он скопил за годы своей размеренной, ужасающе скучной и ужасающе скудной жизни, — всё, что он с такой тщательностью и педантичностью откладывал «на черный день», отказывая себе даже в тех немногих нехитрых удовольствиях, что выпадали на его долю (и тем самым превращая все свои дни без исключения в «черные»), — так вот, вся эта весьма скромная, но невыразимо дорогая сердцу Снейпа сумма не более получаса назад осталась в кармане предприимчивого молодого джентльмена из полицейского участка. Снейп был подавлен. Он был оглушен, разбит, втоптан в грязь. Неумолимый Рок отнял у него то немногое, что составляло смысл его жизни, — отнял самую эту жизнь. Прежде Снейп представлял себе, как на склоне лет, позволив себе уйти на покой, сможет с полным на то правом сказать: «Я усердно трудился, я жил разумно и рассудительно, и вот — плоды моих трудов». Теперь же судьба вырвала его из череды мирных одинаковых дней, бросила его во тьму и хаос, оставила одного — и он заблудился, потеряв из виду все свои прежние ориентиры.