Меня охватило желание узнать, смогу ли я принудить девушку убить свою мать, а затем заставить ее мозг снова функционировать нормально.
Я не рассчитываю на понимание или прощение. Мною овладело безумие. Я шел на сознательное хладнокровное убийство. Но я должен был знать, что означала для меня жизнь какой-то глупой женщины в сравнении с ощущением полного, безоговорочного успеха.
После обеда я отозвал Филлис в сторону и поговорил с ней. У меня была приготовлена необходимая доза наркотика, и я убедил ее принять лекарство. Филлис ушла от меня наполовину сонной, с трудом вскарабкавшись по лестнице в свою комнату. Я отправился в библиотеку, где собирался дождаться прибытия мистера Шейна и результатов моего последнего отчаянного эксперимента.
Остальное вы знаете. Девушка вырвалась из-под моего контроля, прежде чем я получил возможность даже убедиться в своей способности вернуть ее в прежнее нормальное состояние. Сегодня ночью она бродит по улицам с пистолетом в руке… беспомощная против кровожадных инстинктов, которые я вложил в ее сознание… Да простит меня Господь!
Чудовище, которое когда-то было Филлис Брайтон, нанесет свой удар уже сегодня. Она будет убивать и убивать, пока сама не будет уничтожена, наподобие Франкенштейна. Я сотворил монстра. Когда безжизненное тело Шарлотты Хант было принесено в дом минувшим вечером, я осознал, какую угрозу для общества я создал своими руками.
Повторяю, я не ищу себе оправдания. Для меня существует лишь один выход, и я сумею им воспользоваться. Перед собственной совестью и перед Богом я признаю себя виновным в ужаснейшем преступлении нашего столетия.
Филлис Брайтон должна быть найдена и безжалостно уничтожена. Что касается меня, я сам приведу в исполнение вынесенный себе приговор. Я ухожу, чтобы дать ответ Господу за свои поступки.
Джоэл Педикью.
Прочитав заключительные слова рукописи, Майкл Шейн подошел к окну и, набрав полные легкие свежего воздуха, отложил листки в сторону. Ему казалось, что он не дышал с тех пор, как взял в руки этот документ. Слова признания Педикью сверлили ему мозг.
Тишина камеры смерти была нарушена воем сирен приближающихся полицейских машин. Шейн закурил сигарету и, высунувшись из окна, наблюдал за дорогой, ведущей к дому. Из остановившейся машины показалась знакомая фигура Питера Пэйнтера. Детектив отошел от окна в тот самый момент, когда шеф полиции Майами-Бич занес ногу на ступеньки лестницы. Шейн чиркнул спичкой и поднес слабый огонек к листкам бумаги, содержащих посмертное признание доктора Педикью. Тонкая бумага ярко вспыхнула. Небольшой костер заполыхал в пепельнице, то затухая, то вспыхивая вновь, по мере того, как детектив торопливо кидал в него скомканные листы.
Последний клочок документа обратился в пепел в тот самый момент, когда Пэйнтер ворвался в комнату.
Глава 12
Глаза Пэйнтера мгновенно превратились в узкие щелочки, едва он заметил Шейна, сидящего у окна. Замедлив шаги, он молча подошел к постели и, не меняя выражения лица, бросил взгляд на тело доктора Педикью. Потом он повернул голову и посмотрел на детектива.
— Еще один труп?
— Сами видите.
Пэйнтер сердито фыркнул и, отвернувшись от Шейна, на этот раз более внимательно осмотрел лицо покойного и предметы, лежавшие возле его кровати.
— Самоубийство?
— Меня при этом не было, — отвечал Шейн.
Мистер Монтроз вошел в комнату и остановился на пороге. Он казался еще более сморщенным, испуганным и беспокойным, нежели несколько минут тому назад.
— Пора бы взять себя в руки, — заключил детектив, улыбаясь.
— Я послал за коронером, — объявил Пэйнтер в свою очередь, поворачиваясь к секретарю. — Проследите, чтобы до его приезда никто ни к чему не прикасался в этой комнате.