Сидевший на мотоцикле немец аж подскочил; он тут же начал палить по кустам — целился, впрочем, слишком высоко, так что не мог задеть залёгших партизан. Одновременно фашист ухватился за руль мотоцикла, и пытался развернуть его обратно, в сторону хутора.
Но вот прогремел один меткий ружейный выстрел, и мёртвый фриц осел на землю.
Таким образом партизаны были раскрыты.
Со стороны хутора слышались беспорядочные, и вместе с тем направленные на одно — на подготовку к бою крики.
Сразу несколько автоматов, а заодно с ними и пулемёт, заорали, плююсь слепыми зарядами в сторону отдалённых кустов.
Понукаемая криками своих маленьких и больших начальничков, носилась немецкая солдатня и полицаи. И вот уже выстроились, пошли цепью в сторону кустов.
А впереди ехала грузовая машина в которой тоже сидели солдаты. Ещё катились несколько мотоциклов, с которых беспрерывно стреляли…
Партизаны пока не стреляли, так как бесполезно было стрелять с такого расстояния.
Михаил Третьякевич пригибаясь, подбежал к Яковенко и сказал:
— Теперь нужно отходить.
— Да, — кивнул Иван Михайлович, — отряд будет отходить, но нужна группа прикрытия. Тех, кто отвлёк бы огонь на себя…
— Понятно, — кивнул Михаил. — Разрешите я…
Тут заверещали частые, рассекающие ветви над их головами, пули. Оказывается, грузовик с солдатней вырвался вперёд.
Дело в том, что сидевший рядом с водителем немецкий офицер недавно прибыл с глубокого тыла, и, наслышанный об успехах своих соотечественников на этом фронте, был уверен в лёгкой победе над партизанами — в победе, за которую его, отважного Ганса, произведут в более высокий чин. Вот он и решил «погеройствовать», тем более что был уверен в собственной безопасности.
Тем не менее, первая пуля, выпущенная из снайперской винтовки Рыбалко, досталась именно этому офицеру.
Водитель пригнулся, затормозил, развернул грузовик боком. Из кузова тут же посыпались, беспорядочно паля в сторону кустов, вражьи солдаты. Некоторые из них успели залечь, но многие были скошены частым партизанским огнём.
Партизаны стреляли не только в немцев, но и по грузовику. Так что скоро рванул бензобак, и, объятая пламенем машина, уподобилась зловещему, смрадному факелу.
Распахнулась дверца в кабине, выскочил водитель, но и его настигли безжалостные пули мстителей.
Одновременно из кустов в сторону залёгших фрицев полетели несколько гранат. От взрывов содрогнулась земля, вопли раненных взметнулись в воздухе…
Наконец оставшиеся немцы опомнились, — отползли, укрывшись, в самые незначительные складки местности, и продолжали вести оттуда интенсивный огонь. С их стороны тоже полетело несколько гранат.
Затрещали кусты, в воздух взметнулись переломанные ветви, смешанные с вывороченной землей…
И тут — крик, быстро перешедший в глухие стенания.
Яковенко, и Михаила Третьякевича, которые залегли и отстреливались рядом, заволокло гарью, вокруг посыпались куски земли и ветви.
Яковенко выкрикнул:
— Кого?
В ответ прозвучало:
— Шевченко.
Тогда Яковенко и Михаил — командир и комиссар отряда переползли в сторону этих совсем уже тихих стенаний и увидели старшину отряда Шевченко, который, окровавленный, лежал на земле, и уже ничего не видел. Жить ему оставалось считанные минуты…
Глаза Яковенко сверкнули, он обернулся к Михаилу, и сказал:
— Руководителем группы прикрытия назначаю тебя.
— Я готов. Мне понадобится ещё четыре человека, — отозвался Михаил.
Стремительный паренёк Юра Алексенцев и теперь оказался поблизости, и проговорил:
— Разрешите мне.
— Разрешаю, — кивнул Михаил Третьякевич.
И вновь рванула вражья граната — страшный грохот, сыплющиеся сверху ветви, и участившиеся пересвист смертоносных свинцовых жал над самыми головами.
Основные вражеские силы подходили со стороны хутора. И уже не было времени, чтобы тщательно выбирать добровольцев.
Михаил выкрикнул:
— Бойцы! Кто здесь есть?
— Я! — отозвался Рыбалко.
И ещё два партизана: Скрыпников и Ястреб оказались поблизости. Михаил быстро разъяснил, что им предстоит.
Затем Михаил и Яковенко крепко пожали друг другу руки, и Михаил проговорил:
— Ну, стало быть, до встречи в Митякинском лесу.
— Да, — ответил Иван Михайлович.
Итак, Михаил Третьякевич остался вместе с четырьмя бойцами, а Яковенко пополз по кустам, отдавая команду: «Отходим» остальным участникам отряда.