И с ними я венчаюсь, избрал любовь законом.
А шмель, звонарь садовый, гудит протяжным звоном.
Цветочный сон
Солнце («Это Солнце вызывает все растенья к высоте…»)
Это Солнце вызывает все растенья к высоте,
Их уча, что вот и Солнцу к вышней хочется черте.
Златокрайностью пронзая сон сцепляющих темнот,
Солнце всходит, мысль златая, на лазурный небосвод.
На пути дугообразном расцвечаясь в силе чар,
Солнце тайно разжигает жизнетворческий пожар.
Зажигает состязанье, быть различными маня,
Поелику в лике Солнца – семицветный лик Огня.
Оттого у всех ответных солнцесветных лепестков
Так различествует сказка красок, запахов, и снов.
Влажный лютик, нежность-роза дышат солнечной мечтой,
Это красная амфора и бубенчик золотой.
Дева лилия и ландыш – отраженья облаков,
Это – чаша причащенья, пузырёчки для духов.
Незабудка, глаз фиалки, колокольчик, зверобой
Небу молятся, затем что Солнце – в бездне голубой.
Образ змея, орхидея, раскрывает страстный рот,
Ибо Солнцем кровь согрета, поцелуй – души полёт.
И ещё, ещё, и много кругообрисов-цветов,
Ибо Солнце круг свершило до закатных берегов.
Опустилось, исчезая, к аметистовой черте,
Чтоб звездистые сирени в ночь дышали темноте.
Вандины
Выплывая из топели,
Девы-Водницы, Вандины,
Проскользают хороводом,
Возле клёна, под Луной.
Вьются нити из кудели,
Нежность тел белей холстины,
Небо синим смотрит сводом,
Над водой туман ночной.
В очи глянь. Дрожит глубоко
В тех глазах изнеможенье,
Пали волосы на плечи,
Каждый волос – как струна,
Слышен звон, как бы далёко
Нарастающее пенье,
Удивительные речи,
Разомкнулась тишина.
Подходите, вейте нити,
В сердце Водниц – влага счастья,
Дух Вандины – словно воды,
Ярче тайный разговор.
В лёгкой пляске потоните
Свет узнайте соучастья,
Вовлекитесь в хороводы,
Хорошо на дне озёр.
Свершилось
Свершилось. За музыкой взгляда
Тебя я, Сибилла, целую.
Бледнеешь. Ты в страхе? Не надо.
Мы празднуем Вечность живую.
Священны мои поцелуи,
Как луч на цветах олеандра,
Священны, как вещие струи
Идущего в вечность Скамандра.
Пчеле
Журчат водомёты,
В них капель полёт.
Заветные соты
Лелеют свой мёд.
Залит шестигранный
Чуть-чуточный жбан.
И пьяностью странной
Медвяно я пьян.
Мой месяц медовый,
Венчанье с душой.
Я новый, я новый,
О, пчёлка, я твой.
Мирра
Мне чудится, что ты, в одежде духов света,
Витаешь где-то там, высоко над Землёй,
Перед тобой твоя лазурная планета,
И алые вдали горят за дымной мглой.
Ты вся была полна любви невыразимой,
Неутолённости, как Сафо оных дней, –
Не может с любящим здесь слитным быть любимый,
И редки встречи душ при встрече двух людей.
Но ты, певучая, с устами-лепестками,
С глазами страстными, в дрожащей мгле ресниц,
Как ты умела быть нездешней между нами,
Давала ощущать крылатость вольных птиц.
Любить в любви как ты, так странно-отрешённо,
Смешав земную страсть с сияньем сверхземным,
Лаская быть как ты, быть любящим бездонно
Сумел бы лишь – сюда сошедший – серафим.
Но на Земле живя, ты Землю вся любила,
Не мёртвой ты была, во сне, хоть наяву.
Не в жизненных цепях была живая сила,
Но возле губ дрожал восторг: «Живу! Живу!»
И шествуя теперь, как дух, в лазурных долах,
Волнуешь странно ты глядящий хор теней,
Ты даже там идёшь с гирляндой роз весёлых,
И алость губ твоих в той мгле всего нежней.
Тоска степей
(Полонянка степей Половецких.)
Звук зурны звенит, звенит, звенит, звенит,
Звон стеблей, ковыль, поёт, поёт, поёт,
Серп времён горит, сквозь сон, горит, горит,
Слёзный стон растёт, растёт, растёт, растёт.