— Да, с того момента, когда часы на башне были остановлены, время для меня остановилось. Я ничего не мог с этим поделать.
— Но тогда шла война, — ответил капитан Корда устало, — а у вас, у вас все смешалось — война и мирная жизнь. Закон и беззаконие, миф и реальность. Реальность — вещь суровая, и это должен знать каждый.
— Ничего у меня не смешалось, — услышал капитан. — Я жил, работал, как другие. Вы меня в чем-то обвиняете?
— В убийстве! — крикнул капитан. Его охватила ярость, но он тут же взял себя в руки. Мужчина покачал головой.
— Это... это не было убийство. Это было... ужасное стечение обстоятельств.
— Из-за стечения обстоятельств вы жили по фальшивым документам. Вы обманывали порядочных людей, ведь мир состоит не из одних мерзавцев. Вы обманывали власти своей страны. Из-за стечения обстоятельств вы двадцать восемь лет преследовали человека, хотя это н а ш а обязанность, а не ваша! Мы уполномочены давать ответ на вопрос, имело ли место преступление или нет. В этой стране выносить приговор может закон, а не самозванцы, упаси боже, не горе-мстители. А что делали вы? — сказал он вдруг так, словно у него были к этому человеку личные претензии, и это, кажется, так и было. Потому то человек, сидевший перед ним, вдруг показался ему просто глупцом. «Я иногда тоже бываю бессильным, — подумал он. — Ну и что с того? Старею. Слишком много видел. Понял. Помню». — Что вы с собою сделали? — повторил он. — С с о б о ю, понимаете?
Мужчина с интересом посмотрел на него.
— Вы тоже понюхали пороху в этой войне, да? Вы тоже были партизаном или в этой вашей армии. Могу дать голову на отсечение. Иначе бы вы так хорошо не справились со своей работой. Я-то знаю, что я с с о б о й сделал, а почему это вас интересует?
— Нисколько не интересует, — отрезал капитан. — Лично я с удовольствием списал бы вас в расход. Вы испортили себе жизнь своей безнадежной глупостью, — сказал он наконец грубость и почувствовал облегчение. — Если бы это было сразу же после войны. Но сегодня? Сегодня? Этого вам достаточно? Что-то объяснило?
— Ничего, — сказал мужчина сухо. — Человек может помочь себе только сам.
Капитан Корда кивнул головой.
— Это не только ваша ошибка. Ошибка была в самом начале, чем мы, коммунисты, могли вам помочь? — невесело улыбнулся капитан. — Человек представляет собой ценность лишь постольку, поскольку является частью общества. До тех пор, пока это не осознают тридцать миллионов, будут случаться различные истории, даже такие, как ваша. Разумеется, в разных вариантах. Потому что не только старые дела играют тут роль. Не только. Когда вы были у доктора Боярской?
Мужчина посмотрел на капитана невидящими глазами. Он возвращался к действительности откуда-то издалека.
— Когда? Позавчера. Быстро вы работаете, — добавил он.
«Не сообщила нам, — подумал капитан. — Почему? Я был уверен, что она это сделает. Люди всегда загадка. Как бы ни расположились фигуры на шахматной доске, вместе с нами нашу партию разыгрывает неизвестное. Предвидеть его... да... именно предвидеть. Разве можно предвидеть ход человеческих мыслей и импульсов? Во всех, особенно неожиданных обстоятельствах. Одинаковых людей нет».
— О чем вы с ней говорили?
— В том-то и дело, — мужчина заколебался, — я даже не знал, с чего начать. За что ухватиться. Но она... рассказала мне обо всем сама. Кто может знать, почему с одним человеком судьба сыграет злую шутку, а у другого все как по маслу? — воскликнул он. — Почему она вдруг разоткровенничалась, когда ничего уже нельзя было изменить? Я все не могу понять, почему она сказала мне правду только позавчера, а не восемнадцать лет назад в Люблине.
«Потому что наконец поверила в закон. Наконец почувствовала себя в безопасности. Перестала бояться. Если бы ты поверил в закон, — подумал капитан, — тебе не пришлось бы сейчас задавать такие вопросы».
Казимеж Олендэрчик, Франэк, Ежи Ковалик окинул взглядом развороченную комнату. Повсюду были видны следы поспешных приготовлений к приближающемуся событию, самому важному в жизни женщины, которое уже не совершится. Он подумал о том, что события могут умирать так же, как люди. Нить оборвалась. Он спросил:
— Разрешите оставить записку?
Капитан кивнул утвердительно. Он отвернулся, пока мужчина писал, и так и не взглянул на слова, написанные на клочке бумаги, оторванном от пакета.