— Ваш намек меня оскорбляет. То, что мне не нравятся его картины и я не разделяю мнения по поводу их успеха, еще не повод подозревать, что я желал ему смерти. А тем более, будто я его убил... Мы все-таки были хорошими...
— Друзьями. Не горячитесь.
— Но вы оклеветали...
— Вас я ничем не опорочил. Я просто осмысливаю все версии, созданные моим воображением.
— Должно быть, все, созданное вашим воображением, неправдоподобно.
— Пожалуй. Меня сбивает с толку, что никому из окружения Флореску не надо было его убивать и никто из них не мог это сделать. У всех прекрасное алиби. Подозревать некого. Значит, преступник находится не здесь. Конечно, это предположение, поскольку вполне возможно, что преступником можете оказаться даже вы.
— Я не преступник, — иронически улыбнулся художник. — Но тогда кто?
— И я не знаю, — ответил Алек. — Над чем он работал в последнее время? Что вам показывал?
— У него было много незавершенных работ.
— Постарайтесь вспомнить. Меня интересует, что на них изображено. Пейзаж, скажем.
— Несмотря на запутанность его изобразительных приемов, я мог бы сказать, что это были горные пейзажи... если хорошо подумать — с хвойным лесом... Да, и виллы, которые строят в горах. Увы, его работы мало походили на свои объекты. Кто-либо другой, не привыкший к живописи Флореску, с трудом разобрался бы в них.
Армашу помолчал немного и простился, пообещав Прутяну зайти еще.
В машине он подумал: «Теперь бы побеседовать с инженером Николае Данчу — кажется, лучшим другом Андрея, и непременно с Агатой». И Алек повернул машину на фабрику, где работал Данчу.
ГЛАВА X
Армашу отыскал инженера, когда тот собрался уходить. В министерстве у него были дела, и он пришел на работу в праздничном костюме. Вместе они вышли на фабричный двор. Алек предложил отложить визит в министерство, и Данчу согласился, едва узнав, о чем идет речь. В ближайшей кондитерской они заказали кофе и повели разговор.
Данчу заметно заволновался, когда речь зашла о Флореску. Некоторое время он, мрачнея, молчал, а затем сказал:
— Когда в пятницу утром я приехал в Бухарест, мне не хотелось верить... Я не могу себе представить, что Андрея... Андрея, которого... которого я видел всего несколько дней назад, больше нет.
— Значит, вы узнали о его смерти только спустя два дня?
— Да... я пришел в ужас... И не могу понять.
— Что вы не можете понять?
— Кто мог его убить? У него не было ни одного врага.
— Вы всех его друзей знаете?
— Думаю, да...
— Так всех или нет?
Данчу удивленно посмотрел на Армашу.
— У него было много друзей. Вообще-то, я знаю их. Однако художников в самом деле не всех, а отдельных только в лицо.
— Понимаю. Но как близкий друг считаете ли вы, что Флореску мог вызывать к себе ненависть?
— Ни за что: он был чудесным парнем. Сблизиться с ним было нелегко из-за его замкнутости, но, общаясь с ним, вы тотчас убеждались, что не то что причинить зло, он и рассердить-то никого просто не мог.
— А где вы находились в те дни? — закуривая, спросил Алек.
— На экскурсии с друзьями в долине Валя Праховей, а потом мы разъезжали в горах на машинах.
— В отпуску?
— Да, в известном смысле...
— Это еще как?
— Я уволился с завода, а до оформления на фабрику у меня оставалось несколько свободных дней. Я воспользовался ими и совершил с друзьями экскурсию.
— А Флореску вы не приглашали?
— Безусловно, но он отказался.
— Почему?
— Он сказал мне, что занят организацией своей выставки.
Армашу больше не о чем было расспрашивать инженера. Разочарованный, он подозревал, что и с Агатой беседа завершится с тем же результатом. Было ясно: не здесь следовало искать убийцу.
— Вы извините меня, Данчу, но у вас самого нет ли хоть малейшего подозрения, предположения?
Инженер силился что-то вспомнить, однако по выражению его лица было видно, что усилия напрасны. Он уже сказал все, что знал.
— Нет! Прошу поверить, я думал уже об этом и ни к чему не пришел. Изо всех, кого я знаю — их знал, разумеется, и Андрей, — не вижу никого, кто мог бы его убить.
Расставаясь с инженером, Армашу сознавал: в расследовании ему не удалось продвинуться ни на шаг.
ГЛАВА XI
Алек разыскал по телефону майора Дину. «Как я вас жду! — кричал в трубку майор. — Приехала эта Агата».
«Все так дружно ничего не знают, — думал по пути Алек, — что начинают походить на соучастников. Никто не убивал, а труп-то — вот он. Самоубийство, — мелькнула у него нелепая мысль. — Ну да: повесился, запрятал ремень и упокоился на диване. Эх, хоть бы крошечный фактик...»