Вечером Глория снова позвонила в отель «Майфлауэр» и попросила пригласить к телефону мистера Нарборо, которому продлили пребывание в гостинице еще на сутки с условием, что он не будет требовать еду в номер.
По возвращении из Скотлэнд-Ярда, где инспектор не дал ему разрешения возвратиться в Камберленд, Мортимера мучили какие-то смутные предчувствия. После ухода леди Джейн он смирился с расставанием, которое означало конец его безумной мечты. Однако беседа с полицейским возродила смутную надежду. Если леди Джейн грозила опасность, имеет ли он право бросить ее на произвол судьбы? Может, еще есть шанс переубедить ее? Телефонный звонок псевдоледи Джейн прервал его размышления. Он, не переставая думал о ней, поэтому нисколько не удивился, что его любимая захотела снова поговорить с ним после их прощания навек.
— Алло?
— Мортимер… Это я…
— Я счастлив, что снова слышу вас… Я больше не надеялся…
— Я действительно решила больше никогда не видеть вас… Но мне не хватило решимости… и потом… кое-что произошло… кое-что, что вас обрадует…, если вы действительно любите меня, как вы утверждаете…
Совершенно оглушенный этим заявлением, он лишь пробормотал в ответ:
— Джейн… Моя дорогая Джейн…
— Я хотела бы увидеться с вами до вашего отъезда, Мортимер.
— Когда хотите, где хотите… Странно, но я не узнаю ваш голос?
— Я вынуждена говорить тихо из-за прислуги… И потом… у меня сжимается горло… Вы понимаете?
— О, да! У меня тоже…
Мортимер просто таял от счастья, и Глория на том конце провода, поняла, что он теперь поверит всему, что она ему расскажет и согласится со всем, что она ему предложит.
— Мортимер, я сказала мужу, что встретилась с вами с Эн-Джеймс парке… Он пришел в такую ярость… Я даже подумала, что он вот-вот поднимет на меня руку…
Возмущенное рычание, которое она услышала в ответ, уверило ее, что ее собеседник верил ее сказкам.
— Мортимер, есть кое-что посерьезней… Я знаю из верных источников, что у Микаэля есть любовница… Это ставит точку на моих сомнениях… Я решилась уехать с вами в Камберленд, чтобы попытаться начать жизнь сначала рядом с человеком, который будет жить только для меня.
— Джейн!.. Какое счастье!
— Нам надо увидеться как можно скорее…
— Хотите завтра утром?
— Я не уверена, Мортимер, буду ли я жива завтра утром, ибо теперь я боюсь…
— Скажите мне, что я должен сделать?
— Мой муж уйдет около девяти часов. У него, как он говорит, собрание с его коллегами и он пробудет там допоздна… Я соберу чемоданы, как только он уйдет. Мортимер, приходите за мной к одиннадцати часам, когда слуги уснут.
— Джейн… Я, конечно, вас послушаюсь, но… но мне хотелось бы вас увезти на виду у всех.
— Мне бы тоже… Увы, это невозможно… Микаэль в такой ярости, что я опасаюсь худшего, если заявлю ему о своем отъезде, а теперь мне хочется жить, Мортимер.
— Как к вам проникнуть? Если я приду, ваш слуга не позволит мне войти!
— Действительно. Поэтому слушайте меня: вы войдете через черный ход. Для этого вам следует войти в садик и пойти направо. За домом есть дверь, я оставлю там ключ… Вы поднимитесь по лестнице, которая ведет в холл… там снова дверь, она никогда не запирается, вы подниметесь и на площадке — моя комната, первая налево… Я могу на вас рассчитывать?
— До ночи, Джейн.
— До ночи, Мортимер.
Положив трубку, Глория презрительно посмеялась над мужчинами и над Мортимером в частности. Потом позвонила сэру Микаэлю, чтобы поставить его в известность и приготовить ловушку, в которой найдет смерть леди Джейн и, возможно, этот тип из Камберленда.
Вечером, простившись с женой, сэр Микаэль вернулся в свой кабинет и вызвал мажордома.
— Садитесь, Реджинальд.
Слуга резко выпрямился.
— Мы не можем позволить себе такую вольность, сэр!
— Я вас прошу, Реджинальд.
— В таком случае, мы подчиняемся.
Он сел одной ягодицей — выражая тем почтительность — на самый краешек стула.
— Реджинальд, я обращаюсь к вам не как к слуге, а как к другу, которым вы стали с тех пор, как живете в моем доме.
— Мы благодарим вас, сэр, за такое заявление, идущее прямо к сердцу, и можем лишь заверить вас в полнейшей нашей преданности.
— Мне она потребуется… Реджинальд, вы воевали?
— Да, сэр.
— Значит, мысль о смерти вас не пугает?
— Это зависит… сэр.
Уортэм почувствовал некоторую иронию в его ответе.
Я говорю о жизни других, конечно.
— В таком случае… нет, не пугает, сэр.
Доктор стал медленно набивать, потом раскуривать трубку — память о студенческих годах, — которую он доставал в очень редких случаях, не желая испортить себе легкие.
— Реджинальд Чедгрейв, я решил покончить с жизнью.
— Сэр!
— Нет: не надо ничего говорить, Реджинальд, мое решение бесповоротно… Мистер Нарборо заставляет меня сделать это, убивает меня так же верно, как если бы вонзил кинжал в мое сердце… и при этом ничем не рискуя.
— Но… но почему?
— Потому что… непонятно по каким причинам… этот человек решил погубить меня… Одно его присутствие уже стоило жизни леди Ходдесдан, а мы даже не знаем как и почему… Мои надежды стать членом Королевского общества умерли со смертью леди Элен…
— Мы соболезнуем, сэр, и возмущены…
— Это все ничего, Реджинальд… Но я не вынесу потери леди Джейн…
— Сэр! Об этом не может быть и речи!
— К сожалению, это так, Реджинальд… Этот человек просто осаждает ее… Да к тому же, я не очень хорошо себя вел по отношению к леди Уортэм…
Старый слуга стыдливо опустил глаза, а доктор продолжал:
— Меня преследует мысль о возможном отъезде леди Джейн…
— Мы отказываемся верить этому, сэр!
— Увы!.. Я больше не могу работать… Каждый раз, как я ухожу из дома, я думаю, что может быть вот сейчас другой пытается проникнуть в мой дом…
Реджинальд Чедгрейв выпрямился.
— Мы на страже, сэр!
— Я знаю, Реджинальд, я знаю… и все-таки… Мне надо уйти, и я должен вернуться не раньше одиннадцати-двенадцати ночи… Кто может мне гарантировать, что я найду по возвращении леди Джейн?
Как солдат-доброволец, ведомый чувством самопожертвования, мажордом встал.
— Мы будем следить, сэр! Мы не ляжем спать до вашего возвращения!
— Благодарю вас, Реджинальд, вы спасете мне жизнь!
— Мы исполняем лишь долг, сэр! Позволим сказать, что в стране, поставившей во главе лейбористское правительство, развелось много дурных людей!
К десяти часам вечера Нарборо вышел из отеля и, не торопясь, направился пешком к Харли стрит. Улица была пустынна. Мортимер, который впервые участвовал в таком приключении, прижимался к фасадам домов. Подойдя к дому сэра Микаэля, он остановился и оглянулся. Успокоенный царившей всюду тишиной, от толкнул решетку калитки, которая легко и бесшумно открылась. Закрыв ее за собой, он направился направо, как ему было сказано, и вдруг успокоился. Он чувствовал бы себя менее уверенно, если бы знал, что сэр Микаэль потихоньку вернулся, проникнув в дом через окно своего кабинета, и следил за ним.
Доктор приоткрыл дверь приемной, выходящую в холл. Реджинальд, с огромным револьвером на коленях, сидел на стуле под лестницей, ведущей в комнаты. Сэр Микаэль бросил монетку об стену. Задремавший было слуга, поднялся и, определив, откуда исходил этот звук, направился на цыпочках к двери, ведущей на черную лестницу. Уортэм последовал за ним и ударил его по голове рукояткой пистолета. Доктор поддержал падающего, потом оттащил его тело под лестницу, а сам вернулся к своему посту.
А в это время Нарборо, забывший взять с собой спички, шел наощупь в темноте и бесконечно долго поднимался по ступеням, ведущим в холл. Он двигался с осторожностью, на дрожащих ногах, с вытянутыми вперед руками, похожий на лунатика. Наконец он нащупал створку двери и тихонько толкнул ее. Дверь открылась, и он замер на мгновение на пороге, чтобы унять дыхание, успокоить биение сердца и прислушаться. Потом подошел к лестнице и начал осторожно подниматься по ней. На площадке он остановился, огляделся и, узнав комнату леди Джейн, тихо постучал в дверь.