Я еще раз взглянул на приготовленный багаж и вышел из квартиры, не пожелав ему счастливого пути. Как только я перешагнул порог, дверь за мной захлопнулась. У меня были фотографии, а у Вальдо эти чертовы деньги. Однако меня не оставляло ощущение, что дело на этом не закончится. Я пришел домой без нескольких минут восемь и застал Китти, удобно устроившуюся в моем любимом кресле. Она листала шведский журнал, который раз в месяц мне дарит газетчик на углу. Такой девушке, как Китти, даже в руки не пристало бы брать подобный журнал. Да я и сам не особенно разглядываю иллюстрации – так, чтобы освежить немного шведский. Она курила мои сигареты и пила мой мартини. Красивая девушка, отдыхающая после дневных трудов. Но в ту минуту она показалась мне не только красивой, но и беззащитной. Я наклонился поцеловать ее и не отпускал, пока она не поднесла к моей шее окурок; я почувствовал его жар.
– Придется забрать у тебя ключ, – заявил я. – Бедному мужчине уже и одному отдохнуть нельзя. Знаю, что тебе приятно заглянуть ко мне, убраться в квартире и сунуть нос в холодильник, чтобы удостовериться, что я не умираю с голоду, но это становится опасным. Иногда надо побыть одному со своими проблемами.
– И с какой-нибудь пикантной фотографией, – добавила она ехидно. – Хватит напускать на себя. Успокойся, а я пока приготовлю что-нибудь выпить. – Она улыбнулась мне и зазвенела бутылками. Потом спросила: – Все прошло хорошо? – Разумеется. Она опустила в виски два кубика льда и подвинула ко мне бокал.
– Принеси мне из кухни тонкий нож, – попросил я. Глядя на конверт у меня в руках, она спросила: – А не мог бы ты сказать, для чего тебе понадобился нож?
– Они закапали этот конверт противным зеленым сургучом, – пояснил я. – Я хочу снять его, не испортив. Совсем не надо, чтобы клиентка подозревала о нашем любопытстве: она доверяет мне.
– Вот глупая! – фыркнула Китти. – Значит, ты хочешь нагреть нож и поддеть им сургуч.
– A-а, значит и ты проявляешь иногда любопытство! – Но зачем такие сложности? – возразила она. – Твоя клиентка ждет запечатанный конверт. В ящике стола у тебя целая стопка конвертов и две трубочки сургуча.
– Я думал об этом, госпожа учительница, но мой сургуч – красный. Конечно, можно спуститься вниз в писчебумажный магазин, но с ножом дело пойдет быстрее.
– Красный, зеленый, розовый, какая разница? – удивилась Китти. – Ты думаешь, ей не все равно? Или ты полагаешь, что зеленый сургуч для Вальдо – это фирменный знак? Какой у него был, таким и запечатал. Она и не подозревает об этом. Ну, давай, открывай, будь мужчиной.
– Занимайся своими делами, Китти, – сказал я. – Я хочу увидеть эти снимки по профессиональным причинам, а ты – из чистого любопытства. Ты – девушка симпатичная, но умишко у тебя слабенький, воспитан на женских журналах.
– Не теряйте времени, господин Фрейд. Посмотрим, что там внутри, – взмолилась она. Я разорвал конверт. Китти взяла стул и устроилась рядом. В конверте лежало шесть фотографий. Очень ярких, но совершенно безобидных. Две из них, снятые при вспышке, изображали пару, сидящую за столиком красивого ресторана или клуба. За другими столиками сидели нарядные люди, а на первом плане – молодая девушка и мужчина в смокинге. Они весело смеялись. На другом снимке тот же массивный мужчина обнимал девушку за голые плечи и нашептывал ей что-то на ухо. На остальных карточках фигурировала все та же пара. Их сняли на трибуне ипподрома. Девушка была одета в светлый пиджачок с меховым воротником. Мужчина указывал на лошадей; на шее у него висел, должно быть, очень дорогой бинокль. Две фотографии были сняты на пляже. Первая из них изображала девушку в шезлонге. На голове у нее была надета большая шляпа. Она пила через соломинку. Мужчина в плавках лежал рядом на песке, с открытой книгой на коленях. Он был полноват и имел в области талии неэстетичные валики жира. На груди у него волос было явно больше, чем на голове. Темноволосая девушка была одета в белый купальник. Фигура стройная, пропорциональная, плечи гладкие, грудь высокая и полная, достаточно открытая, а стройные ноги сделали бы честь балерине. На второй пляжной фотографии красота девушки была еще лучше видна. Она опиралась на спинку скамьи, а мужчина держал ее за талию. Шестой снимок передавал приподнятую атмосферу праздника. Вокруг проигрывателя стояли люди с бокалами и пели. У большинства женщин платья демонстрировали такое декольте, что, будь обладательницы похудее, платья просто соскользнули бы на пол. Все мужчины, кроме одного, носили смокинги. Но ключом к фотографии служил диван на первом плане: на нем сидела все та же красавица с толстяком, в руке у него был бокал с вином. Девушка тоже держала бокал за ножку, но бокал опрокинулся. Платье немного сбилось, и одна бретелька спустилась с плеча. Верхняя часть груди выступала из низкого выреза. Она смеялась безудержно и не обращала внимания на то, что юбка задралась выше колен и полностью открыла правую ногу. Мужчина лежал головой у нее на коленях, перевесив одну ногу через ручку дивана. В его бокал какой-то явно пьяный тип наливал вино. Толстяк сжимал зубами окурок толстой сигары, редкие растрепанные пряди падали ему на лоб. Такие сцены можно увидеть на празднике в первые часы утра, когда опьянение и усталость берут свое. Сделан снимок был, наверное, маленьким аппаратом, незаметно для участников.