Сосед по столику что-то сказал ему, но из-за шума юноша не расслышал слов. Он вопросительно взглянул на соседа. Тогда толстяк, показав на книги о тайпинах, лежавшие на столе, прошептал ему на ухо, чтобы он спрятал их.
— Если их увидит какой-нибудь чиновник, может выйти большая неприятность.
За обедом толстяк и Насанбат разговорились.
— Не хотите ли посмотреть бой сверчков? — спросил незнакомец, показывая небольшую корзиночку. Он рассказал, что ему недавно удалось приобрести непобедимого сверчка.
Насанбат согласился, и они отправились на большую площадь. В конце площади толпилось много народа, оттуда то и дело доносились взрывы хохота.
Толстяк посоветовал Насанбату поставить на его сверчка, уверяя, что он обязательно выиграет. Затем он подошел к высокому Худощавому человеку, который держал в руке большой, странной формы поднос с высокими стенками — это была своеобразная арена.
Толстяк, обменявшись несколькими словами с высоким китайцем, договорился об условиях боя, и тот вынул из закрытой чашки небольшую глиняную коробочку, открыл отверстие и сильно подул в него. Из коробочки выпрыгнул большой сверчок и остановился, будто спрашивая, кто хочет сразиться с ним.
Вокруг сразу же собралась толпа. Толстяк тоже выпустил своего сверчка. Тот был меньше. Он постоял немного, словно знакомясь с обстановкой, и вдруг стремительно напал на своего противника. Насекомые яростно схватились. Маленький сверчок вцепился в голову противника, а тот захватил челюстями ножку своего врага. Наконец маленький так сжал голову большого, что тот перестал даже челюстями шевелить. Он лишь отчаянно пытался высвободиться из смертельных объятий. Зрители шумно приветствовали победителя. Толстяк великодушно освободил большого сверчка из цепких челюстей маленького забияки.
Насанбат тепло попрощался с новым знакомым, но получить выигрыш отказался. Люди, державшие с ним пари, были чрезвычайно удивлены.
— Странный человек! От денег отказывается! Неслыханно!
С площади Насанбат отправился в центральную часть города. Здесь было спокойно и тихо. По мере приближения к посольскому кварталу все чаще стали попадаться европейцы.
Повстречался христианский священник, одетый в китайское платье, с накладной косой. А вот впереди высокий светловолосый англичанин схватил за косы двух китайцев. Он грубо столкнул их с тротуара, крича, что они мешают ему пройти. Когда англичанин поравнялся со священником, он, видно, принял его за китайца и тоже схватил за косу; коса осталась в руках у англичанина, который, поняв ошибку, растерялся и в смущении стал приносить извинения. Священник укоризненно качал головой, а проходившие мимо китайцы, видевшие эту сцену, злорадно улыбались. Насанбат был удивлен. "Как же можно оставаться спокойным при виде такого безобразия! Ни в одной стране такого не увидишь! Чего доброго, он и меня дернет за косу!" У юноши невольно сжались кулаки. В это время из-за угла вышли три английских солдата, четко печатая шаг тяжелыми подошвами. Один из них ни с того ни с сего пнул ногой хромого старого китайца, который на костылях переходил улицу. Старик упал рядом с Насанбатом и застонал.
Насанбат с детства привык уважать старость. Выходка англичанина вывела его из себя, и солдат, только что самодовольно оскаливший свои длинные лошадиные зубы, полетел на землю от увесистого удара кулака молодого монгола. Солдат растянулся в пыли во весь свой рост. Второй солдат хотел было вытащить из ножен штык, но Насанбат опередил его, и он, как куль, шлепнулся на мостовую, подняв целый столб пыли.
Вдруг над самым ухом Насаибата раздался тибетский боевой клич: "Лхажалло!", и тяжелый кнут опустился на голову третьего солдата, который тоже занес штык, чтобы ударить Насанбата по голове. Удар кнута попал в цель — англичанин свалился.
— Твой враг — мой враг! — крикнул Насанбату чудом оказавшийся рядом тибетец Самданбазар. — Теперь побыстрее надо удирать. Садись сзади на коня.
— А как же старик? — спросил юноша.
— Ну тогда беги за мной на своих двоих, — улыбнулся тибетец и, подхватив на руки стонавшего старика, поскакал по улице. Насанбат побежал вслед за всадником.
И священник и англичанин с испуга забыли о возникшем между ними инциденте; поминутно оглядываясь, они мчались к английскому посольству. Английские солдаты все еще лежали пластом, толпа стала редеть.
Насанбата нагнала крытая повозка. Спрыгнувший с козел возница подбежал к нему и торопливо проговорил:
— Я все видел! Живо забирайся в мою повозку; в нее посадим и старика. Медлить нельзя. Эти иностранные дьяволы каждую минуту могут выслать погоню.
Насанбат и тибетец перенесли старика в повозку.
— Они, конечно, будут разыскивать нас, — сказал тибетец, — надо провести этих чужеземных чертей! Я остановился в монастыре Бай-да-сы. Приезжай туда, мне нужно кое о чем поговорить с тобой.
Щелкнула плеть, и тибетец умчался.
Повозка тоже тронулась. Узнав, что старик живет далеко, около ворот Цянь-мынь, возница погнал мулов вскачь. Дорога была ухабистая, и повозку сильно трясло. Старик тихонько стонал, Насанбат поддерживал китайца, стараясь смягчить тряску, и в то же время внимательно прислушивался — не слышно ли подозрительного шума. Но вот дорога стала ровнее, и Насанбат догадался, что они проезжают ворота. Наконец повозка остановилась. Послышались голоса. Когда Насанбат отдернул полог повозки, он сразу узнал толстяка Ли, с которым познакомился в уличной харчевне.
Увидев Насанбата, китаец очень обрадовался.
— Это вы, оказывается! — воскликнул он. — Мне уже рассказали, как монгольский юноша великодушно защитил моего дядю от насилия английских солдат. А я все думал, кто ж это так храбро разделался с иностранными наглецами. Прямо скажу — вы поступили благородно.
Ли и Насанбат подняли старика и внесли его в дом. И здесь Ли сказал Насанбату:
— Как только я увидел в ваших руках эти книги, я сразу понял, что вам не безразлична судьба нашего народа. Теперь же я на деле убедился, что вы действительно достойный человек. Я доверяю вам, и, если хотите, я могу вам поподробнее рассказать о тайпинах. Нам с дядей кое-что известно о них. — Ли хитро улыбнулся. — Дядя-то мой в молодости был герой! Он отлично владел саблей. Вам приходилось слышать о воинах генерала Гордона[81], так называемых чан-шен-цзюнях. Ох и звери же были! Всех убивали беспощадно — и стариков, и женщин, и детей. Так вот. После одного жестокого сражения какой-то чан-шен-цзюнь обнаружил среди убитых европейских солдат полуживого тайпина, который сжимал в руке обломок сабли. Это и был мой дядя. Европейцы долго пытали его, стараясь выведать военные планы тайпинов. Но дядя мужественно выдержал нечеловеческие пытки, он смело бросал врагам в лицо слова правды, обличая их преступления перед народом. А самому Гордону плюнул прямо в лицо. Озверевший Гордон приказал расстрелять пленника. Но старый тайпин жив и до сих пор… — Ли улыбнулся. — Раз уж вам довелось познакомиться с моим дядей, не забывайте его. Он вам много может рассказать о своих боевых походах, о наших победах и поражениях.
— А удобно ли его беспокоить? — шепотом спросил Насанбат.
— Об этом не тревожьтесь! Дяде всегда будет приятно видеть вас, — успокоил его Ли.
И, словно подтверждая эти слова, в дверях показался сам старик, он поблагодарил Насанбата за заступничество, а потом тихо сказал:
— Будет свободная минута, обязательно заходите.
— Очень рад знакомству с вами! — сказал Насанбат. — Мне просто повезло — в таком громадном городе встретился как раз с теми, кого я давно искал! Вы стали для меня самыми близкими людьми, и я рад, что смогу многому научиться у вас.
Попрощавшись со своими новыми друзьями, Насанбат отправился в монастырь Бай-да-се. Тибетец уже давно поджидал юношу. Он угостил его тибетскими кушаньями и во время обеда спросил, почему он ввязался в драку с солдатами и кого он спас.
81
Гордон — английский генерал, в 1863–1864 годах руководил жестоким подавлением народного восстания тайпинов в Китае.