«Работнически вестник» раскупали нарасхват. Только эта газета писала о том, что Советская Россия выступает против несправедливых договоров, которые империалисты навязывают побежденным народам. Один за другим в стране вспыхивали крестьянские бунты. Жители сел Килифарево и Дебелец отправились походом в Тырново, требуя хлеба и наказания виновников национальной катастрофы. В гимназиях происходили драки между комсомольцами и сынками фабрикантов и офицеров.
В клуб коммунистов, где чуть ли не круглосуточно велись жаркие споры, все чаще стали захаживать разорившиеся мелкие торговцы, ремесленники и рабочие, которые до недавнего времени были в плену идей буржуазных партий. Союз коммунистической молодежи привлекал в свои ряды все новых членов.
— Ты лучше уж перенес бы свою кровать в клуб, — говорила Марина Ради.
Ради оправдывался: в понедельник принимали новых членов в Союз — двух подмастерьев сапожника и трех молодых работниц, во вторник ходили в больницу к Ботьо Атанасову и Асену Коларову, в среду была встреча с депутатами…
— А завтра?
— Заседание партийного комитета и руководства организации коммунистической молодежи на даче товарища Габровского…
— Значит, и завтра мы не увидимся. А как мне хочется побыть с тобой вдвоем! Осень пришла в Дервене, только ты не приходишь…
— Приду, непременно приду, только не завтра. Это очень важное заседание. Мы готовим митинг протеста против Нёйиского мирного договора[35]. Люди должны знать, кто и с какой целью попрал наши национальные идеалы. Наша армия будет теперь наемной. Болгарию обязывают выплатить огромные репарации — два миллиарда двести пятьдесят миллионов золотых франков. Как ты на это смотришь, а? И откуда, ты думаешь, их собирается взять буржуазия? Опять с бедных крестьян и голодных рабочих снимут последнюю рубашку! Однако на этот раз им это не пройдет! Революция поставит все на свои места!
Марина слушала с печалью в сердце горячую речь Ради. Она восхищалась им: в последнее время его имя не сходило с уст жителей города. И в то же время она все больше убеждалась, что борьба поглощает Ради целиком и что она бессильна этому помешать. Что ее ждало? Целую неделю она провела одна. Едва сегодня он вырвался на часок, чтобы погулять с ней в лесу, где она еще раз убедилась, что не сможет встречаться с ним, как прежде.
— Что с тобой, Марина?
— Мне грустно. Вон у тебя до сих пор синяки на теле после выборов, а ты готовишь новые митинги, о революции мечтаешь… Скажи, а что буду делать я, если с тобой что-нибудь случится, если меня уволят?
Марина имела основания для тревоги. Если ее взаправду уволят, он ничем не сможет ей помочь. Долгое время они жили надеждой, что стоит им окончить гимназию и поступить на работу, и уже ничто не помешает им быть вместе. Но вот они стали взрослыми, а его отнимала у нее все сильнее разгоравшаяся великая борьба. Верил ли он в то, что с одинаковой преданностью служил и своим идеалам, и своей любимой? Был ли он верен до конца и партии, и Марине, раздваиваясь?..
— Если потребуются жертвы, мы должны их принести, Марина. Товарищи нас не оставят. Обещать тебе то, что от меня не зависит, не в моих правилах.
— Спасибо тебе, ты был откровенен. Пошли, ведь завтра тебе предстоит важная работа.
Велико-Тырново проснулся весь увешанный яркими плакатами коммунистической партии, призывающими всех граждан принять участие в митинге протеста против кабальных условий Нёйиского мирного договора. Листовки такого же содержания тырновцы обнаружили и в своих дворах, и под дверями магазинов, и за ставнями своих лавчонок и мастерских. Листовки были распространены в близлежащих селах, в гимназии, в учреждениях, на виноградниках. В городе становилось все неспокойнее. Недовольство закипало все сильнее, и не было силы, способной справиться с ним. Люди были сыты по горло войной и страданиями. Могли ли они примириться с «суровым наказанием», наложенным на Болгарию в далеком парижском предместье? Если даже правители и подпишут кабальный мирный договор, народ готов был его отвергнуть. Царь, банкиры, фабриканты — это они хотели войны, пусть они и расплачиваются. Одетые в солдатские шипели крестьяне и рабочие объявили в Радомире и Владае республику. Болгарский народ требовал уже не просто свержения монархии, а установления рабоче-крестьянской республики.
— Это ни на что не похоже! Что ж, так и сидеть сложа руки и позволять соплякам делать, что хотят? — весь трясся, позеленев от ярости, Илия Хаджиславчев. — Эти сумасброды-коммунисты хотят превратить общегородской митинг в бунт против власти. Вся Болгария рыдает, а они мятежи устраивают. Одевайся, иди в казарму! На кого же нам еще надеяться, как не на армию! — приказал он сыну, подавая ему саблю.
35
Несправедливый империалистический договор, условия которого легли тяжелым бременем да плечи трудящихся масс, подписан 27 ноября 1919 г. в парижском предместье Нёйи. Договором предусматривалось отторжение от Болгарии Эгейской Фракии, районов Струмицы, Босилеграда и Цариброда и восстановление довоенной границы с Румынией. Болгария была обременена тяжелыми репарациями в размере 2,25 млрд. золотых франков, должна была передать соседним странам большое количество скота. Упразднялась регулярная армия, формировавшаяся по набору, вводилась добровольческая армия численностью до 20 тыс. человек.