Возле забора образовалась гора битого кирпича и черепицы. Никто не знал, когда прибудут телеги вывозить этот мусор. Юрданка по нескольку раз в день бегала к Зойке перепеленать и накормить ребенка и тут же возвращалась обратно. Вечерами она летела домой как на крыльях, довольная, что сделала полезное дело.
— Юрданка, — сказала ей как-то утром Денка, — ты бы принесла сюда малютку. Положишь его на большую кровать, будет нам гукать, проснувшись, и ты перестанешь волноваться.
Юрданка смотрела на нее, не двигаясь с места. Она не могла поверить в такое счастье. После того как городской комитет отказал ей в помощи, она перестала верить в людей. «Тебе не полагается, — заявили ей. — Ты не относишься к категории крайне нуждающихся. Мы отпускаем деньги только многодетным солдатским семьям»…
Юрданка, не дослушав, вышла и долго бесцельно бродила по улицам города, никому не нужная, беспомощная.
А теперь вдруг…
— Денка, — сказала она, волнуясь, — боюсь, как бы ребенок не был вам в тягость, сама знаешь, с малыми детьми хлопот не оберешься…
Денка не дала ей договорить, подтолкнула к калитке, — мол, иди, делай, что велели.
Юрданка словно на свет родилась. Она теперь возвращалась к Зойке только на ночь, целые дни проводила у Бабукчиевых. «Ох, кабы бачо Кольо удалось разузнать про Мильо, он обещал!.. — думала Юрданка. — Больше мне ничего не надо». Она огородила курятник, но петух находил в плетне лаз и, выбравшись на свободу, взлетал на покосившийся заборчик и кукарекал. Потом звал кур и вел их в огород, старательно прополотый Юрданкой.
— Бате, — сказала она как-то Бабукчиеву — люди вон уже за дома взялись. Поп Лефтер сбросил рясу, повязал голову белым платком и ну стучать.
— Ты на попа Лефтера не смотри, он с богом дружит.
— Да не только он. Вон и Яким перекрыл крышу, забор ставит. Вчера иду мимо, а он кричит: «Юрданка, ты что же это одним Бабукчиевым помогаешь! Помогла бы и мне». Бесстыдник! Может, и мы начнем?
Никола Бабукчиев все не решался приступить к ремонту дома и ограды. Потом, поразмыслив день-другой, нанял человека, поручил ему заготовку материала. Юрданка собрала на улице вывалившиеся из ограды камни и кое-как уложила их на место образовавшегося проема, чтобы во двор не забегали чужие собаки, на которых яростно набрасывался Того; а то раз ночью в огород забрела лошадь, потоптала овощи. Жители слободы расчищали улицы, освобождая проезжую часть для телег, подвозивших материалы для стройки.
5
Дом дяди Георгия стоял на главной улице напротив церкви. Он был большой, двухэтажный, на нижних окнах — деревянные резные ставни работы тревненских мастеров. Крыша дома с потемневшей от времени черепицей спереди переходила в широкий навес, опирающийся на дубовые балки. Под навесом, у двери закрытой теперь лавки, в которой некогда торговал сукном и широкими ткаными поясами дед Никола, построивший этот красивый дом, лежали два обтесанных серых камня.
Вечерело. На карнизах щебетали ласточки, солнце садилось за холмы. Дядя Георгий ввел гостей во двор, вымощенный плитками, между которыми пробивалась зеленая травка. Услышав стук калитки, тетя Недка и Пенчо вышли им навстречу. После объятий и поцелуев все поднялись на крыльцо. Деревянная лестница вела на веранду, выходившую в сад, с нее открывался вид на реку и горные вершины. С веранды можно было пройти в залу с деревянным потолком, посредине которого было изображено солнце. К ней примыкали две спальни и небольшая комната с окном, глядевшим во двор, где помещались хлев, водяная мельница и чесальная мастерская. Маленькую комнату отвели для Ради и Пенчо. Бабушка Зефира, Любка и Богдан устроились в большой спальне.
Дети Бабукчиевых давно не спали на мягкой постели. В этот вечер они легли рано. Успокоившись, не думая о землетрясении.
В открытое окошко заглянул похожий на серп месяц, залил комнату серебряным светом, засмотрелся на гостя. И Ради не мог оторвать от него глаз. Он вспомнил родной Тырново, лежавший теперь в развалинах, его несчастных жителей, переживших столько страданий, родной дом, беседку, где сейчас спали его отец и мать, Того и друзей, которых он давно не видел. Вспомнил холмы Царевец и Трапезицу, лес, Янтру… Ему показалось, что он слышит ее рокот, слышит легенды и сказания о храбрых братьях Асенях, о крестьянском вожде Ивайле, о царе Шишмане и патриархе Евфимии…[12] Сердце его стучало от восторга.
12
Иван Шишман (неизв. — 1395) — болгарский царь. Народ в своих преданиях увековечил его борьбу за независимость Болгарии. Евфимий (1327—1401) — последний патриарх Второго болгарского царства.