Когда мы ожидали начала сеанса гипноза, я наклонился к доктору Аллену и шепнул, что не знал о его увлечении играть в детектива.
— Та молодая немка и миссис Лалка, — сказал я, — были здесь сегодня утром и делали вид, что пришли кого-то навестить. Они не смогли узнать Альберта, но он-то их узнал. Как вы это объясните, доктор?
Аллен промямлил, что не понимает, о чем речь.
— Доктор Аллен, — произнес я в лучших традициях зала судебных заседаний, — я полагаю, у вас была какая-то причина для беседы с моим клиентом сегодня утром, да еще в помещении для посетителей. Поскольку он не просил, а суд вас на это не уполномочивал, и поскольку содержание вашей беседы имело весьма отдаленное отношение к психиатрии, у вас, несомненно, имелась какая-то причина. Вы решили тайком помогать следствию? Это же совсем простой вопрос, вы могли бы на него ответить. В конце концов было немало свидетелей вашей беседы с Альбертом.
— Я не могу обсуждать эту тему, — буркнул доктор Аллен.
Это было приятно. Я только сожалел, что не присутствовал в тот момент, когда о нашем разговоре узнал Джон Боттомли.
Билл Брайан начал расспрашивать Де Сальво. Действительно, он встал ночью и записал свой сон в блокнот, заранее положенный возле кровати. Проснувшись утром, Альберт решил, что и это ему тоже приснилось. Но тут он увидел блокнот:
«Я подошел к квартире и позвонил. Дверь открыла Эвелин Корбин.
Я сказал:
— Здрасьте… Меня послал управляющий починить протечку в ванной.
Мы с ней прошли в ванную. Она сказала:
— Я не вижу здесь никакой протечки.
Она стояла ко мне спиной. Я приставил ей нож к шее и сказал:
— Не шевелитесь, и я не сделаю вам больно.
Она сказала:
— Ладно.
И еще спросила:
— Вы же не Удушитель, правда?
Я сказал:
— Нет, я просто хочу переспать с вами.
Я отвел ее в спальню. Она сказала:
— Мне нельзя иметь половой акт, я нездорова.
Я сказал:
— Ну а в рот?
Она сказала:
— Хорошо, только не трогайте меня.
Я взял подушку, положил на пол, поставил ее на колени возле кровати, а сам сел на край. Раньше чем я кончил, она протянула руку, взяла листок белой туалетной бумаги и закончила рукой. После этого она встала; я велел ей лечь на кровать и связал руки. Потом лег на нее, положил руки на шею и сильно сжал, а потом мне было нужно развести ее ноги в стороны и с-».
Последнее слово было не закончено.
Брайан прочел написанное Де Сальво, сел рядом с ним и, как накануне, привел в состояние транса. Он повел его все дальше и дальше в прошлое, к тому дню, когда была убита Эвелин Корбин.
— А теперь, Альберт, — сказал он, — какое слово вы не дописали? Слово «с-ж-а-л», правильно? И больше вы писать не смогли, так? Потому, что вам начала сниться Джуди? Это ее бедра вы сжимали, сводили и разводили? Это была Джуди? Отвечайте, Альберт, Джуди?
Де Сальво только мотал головой и бормотал что-то нечленораздельное. Время от времени его пробирала дрожь. Но Брайан снова и снова произносил имя ребенка. Не отождествлял ли Альберт свои жертвы с Джуди? Не было ли каждое удушение попыткой повторить его старания вылечить Джуди? Не Джуди ли он хотел убить?
Брайан наклонился ближе.
— Вы убивали ее. Убивали собственную дочь. Убивали Джуди, потому что она встала между вами и Ирмгард, отняла у вас любовь Ирмгард.
Понизив голос до шепота и почти касаясь уха Альберта, он продолжал повторять:
— Вы убивали Джуди, каждый раз, когда вы кого-то убивали, это была Джуди, Джуди…
Неожиданно руки Бостонского удушителя рванулись к горлу Брайана.
— Лжец!
Брайан увернулся от броска и ударился спиной об стену. Одновременно он сильно надавил руками на плечи Де Сальво и крикнул:
— Спать!
Де Сальво обмяк.
Брайан принялся исследовать чувства Де Сальво к Ирмгард.
— Вы каждый раз нападали на Ирмгард? — спрашивал он. — Вы клали руки ей на шею?