В свои 62 года Феоктистов выглядел значительно моложе. Фигура его была атлетического крепкого сложения, крупная голова со светлой прической под «ежик», нос с горбинкой, тонкие губы и подбородок с ямочкой создавали впечатление преуспевающего бизнесмена или практикующего доктора.
- О-о! Ванюша! Сколько лет, сколько зим! – воскликнул он, увидев меня, входящим в массажный зал, где он готовил кушетки для клиентов, которые ожидались к вечеру.
- Привет. Давно не виделись! Все молодеешь? Поделись секретом…
- Секрет вечной юности — в умении забывать, - крепко пожимая мне руку, сказал Банщик, - воспоминания — вот из-за чего мы стареем.
- Согласен. Но когда не получается избавиться от воспоминаний, приходится учиться с ними жить.
Мы прошли в его кабинетик в левом крыле здания, большую часть которого занимали книги, расставленные на полках дешёвых книжных шкафов из древесно-стружечной плиты. На столе в центре комнаты стоял знаменитый тульский самовар в авторском эксклюзивном исполнении, с соблюдением ремесленных традиций. Правда вместо жаровни в его нижней части был установлен электронагреватель, а труба была декоративной.
- Париться ты не будешь, - полу утвердительно проговорил Федор, вставляя вилку от самовара в переносную розетку.
- Не сегодня, Осипович.
- Понятно. Значит, ты по делу…
- Так точно.
- Помнишь, у Кэрролла в «Алисе в стране чудес»: «Если бы каждый человек занимался своим делом, Земля вертелась быстрее».
Он достал маленькие китайские пиалы, инкрустированные узорами синего цвета и большой фарфоровый чайник. Из буфета вынул набор жестяных баночек с травами и деревянными щипцами взял из каждой, пересыпав содержимое в чайник. Все это время я сидел на стуле, сложив руки на край стола, и наблюдал за Федором. Потом он налил в чайник кипятка из самовара, закрыл крышку и сел напротив.
Федор всегда меня поил своим бесподобным чаем из этих маленьких пиал. Небольшая глубина и относительно её широкий диаметр позволяет чаю быстрее остывать. Кроме того, при чаепитии из пиалы напиток в первую очередь попадает на верхнее нёбо, которое наиболее восприимчиво к вкусовым качествам чая. В отличие от традиционного русского чаепития вприкуску, Федор советовал пить только напиток, полностью отдаваясь процессу.
Он утверждал, что распитие чая из пиал — это не утоление жажды, не перекус на бегу, а своего рода отдых, наслаждение и медитация.
Когда мы насладились вкусовыми качествами травяного чая, Федор спросил:
- Проблемы?
- Я думаю, что с твоей помощью, Осипыч, я их решу.
- Признание проблемы – половина успеха ее решения, - мудро заметил Феоктистов.
- Вера Васильевна Гуревич, - я отодвинул от себя пиалу и чуть отодвинулся от стола.
- Я читал о ее смерти в «Вечорке»…Тебя интересует, конечно, не общеизвестная сторона ее жизни?
- Официальная версия успешной бизнесвумен и щедрой меценатки мне известна.
Федор вздохнул, прикрыл глаза:
- Злые московские языки утверждали, что ныне покойная женщина по имени Вера Гуревич, а в те юные годы Штайнбах занималась на заре своей карьеры валютной спекуляцией. И была в этом деле одной их значимых фигур в столице того времени. В 76-ом загремела на три года. Отбывала в Можайске. В колонии на базе останков лагеря для военнопленных. Была в авторитете.
Владельцы тех языков, о которых я тебе говорил, подозревали, что по освобождении Вера работала на ментов. Но доказательств не приводили.
Потом она была замешана в убийстве толи ювелира, толи коллекционера и, спасаясь от следствия, приехала в Новосибирск.
Я протяжно свистнул.
- Вот это новости, - на распев произнес я, - а здесь она имела криминальные связи?
- Были у нее знакомства в основном с криминалитетом, оказавшимся у власти. Но серьезного за ней вроде бы ничего не водилось.
- Как думаешь, многим было известно об ее прошлом?
- Не думаю. Это была тайна за семью печатями. Мне кажется, об этом не знал даже ее покойный муж Юрик Гуревич. Земля ему пухом.
- За что могли убить Гуревичей? – спросил я Банщика, помолчав.
- В наше подлое время, Ванюша, могут убить просто так, без причины.