- И что было с этой девушкой?
- Ее осудили на длительный срок заключения, хотя она и отрицала убийство юноши.
- Каков мотив?
Яцков пожал могучими плечами.
- Неприязненные отношения. Ревность.
- Вы полагаете, что эта любовная сцена была связана с Ведерниковым.
- Не знаю. Это то, единственное, что мне припоминается необычного…
- Хорошо. Спасибо вам, Сергей Дмитриевич.
ГЛАВА 8
Нимцовичи жили в относительно новом 4-ом микрорайоне, состоящем из многоподъездных девятиэтажных зданий. Их двухкомнатная квартира располагалась на 6-ом этаже, куда я поднялся на лифте, разрисованном внутри, как индейский вигвам вождя команчи. От пластмассовых кнопок, указывающих номера этажей остались одни бесформенные угли. Был оплавлен и плафон вверху: с его уродливой поверхности свисали остатки сгоревших спичек. Казалось, что кабина лифта побывала в космосе и использовалась космонавтами в качестве спускаемого аппарата. Тем не менее, я благополучно добрался до нужного этажа и оказался перед бронированной дверью в 28 квартиру.
Пожилая полная женщина невысокого роста открыла дверь.
- Здравствуйте, - сказал я, - Нимчовичи здесь живут?
Женщина улыбнулась.
- Да. Проходите.
Она отступила внутрь квартиры. Там пахло стряпней, и слышался звук работающего телевизора.
- Да, - подумал я, - телевидение – самое большое зло на планете. В любом жилище телеящик стоит на самом почетном месте, вместо алтаря, где сжигаются человеческие мозги. Телевизор отупляет и убивает, поэтому его смотрят все: и богатые, и бедные. И здесь нет никакого заговора, телекомпании просто удовлетворяют спрос населения. Уберите телевидение из домов россиян, и вы увидите на улицах тысячи зомби, от безделья гоняющихся за соотечественниками с целью их укуса. Телевидение сегодня напоминает огромную реку, куда каждый, кому не лень, сливает свои помои.
На шум в прихожей из комнаты вышел мужчина в майке и трениках. Лысая голова его, гладко выбритые борода и щеки, напомнили мне о существовании алопетов – людей, отличающихся полным отсутствием волос на теле.
Он пожал мне руку.
- Николай Алексеевич. А это моя супруга – Ольга Владимировна. Проходите, пожалуйста, в комнату.
Я сел на диван, застеленный толстым шерстяным покрывалом, достал удостоверение, назвал себя и передал «корочки» Николаю Нимцовичу.
- Частный детектив? – удивился он, - разве это законно в нашей стране?
- В удостоверении указано, что я являюсь частным детективом на основании Закона о частной детективной и охранной деятельности от 11 марта 1992 года.
- Точно, - сказал Николай Алексеевич, - щелкнув средним пальцем руки в то место удостоверения, где это было написано.
- А что вы хотите от нас? – задал он, наконец, вопрос, которым должен был встретить любого незнакомого человека еще на пороге своей квартиры.
- Я хотел бы поговорить о вашем сыне.
Мне показалось, что комнату покинули все звуки. Даже телевизор, казалось, бубнил голосом пациента Первой психиатрической больницы имени Кащенко где-то за пределами квартиры. Это не было тишиной в обыкновенном ее понимании – это было беззвучие. Такая тишина наступает тогда, когда люди долго молчат в присутствии друг друга. Нет, это не тишина, это и есть молчание.
Я отстраненно подумал о том, что сначала люди молчат из-за чего-то конкретного, потом из-за того, что теперь неловко нарушить молчание. И когда-то человечество просто забудет язык, на котором понимали друг друга...
Я повернул голову и увидел Ольгу Владимировну, застывшую на одном месте в проеме двери. Она со странным вниманием смотрела на меня, будто чего-то ожидала.
Нимцович по-стариковски закряхтев, уселся в кресло.
- Ольга, принеси нам чаю, - блеклым голосом сказал он жене.
- Вы его знали? – спросил он.
- Нет, Николай Алексеевич, но недавнее громкое преступление в вашем поселке, по моему мнению, уходит корнями в прошлое и как-то связано с Вячеславом.
- Вы имеете в виду убийство Паши Ведерникова, - утвердительно сказал Нимцович.
- Да. Вам что-нибудь известно о мотивах этого преступления?
Ольга Владимировна принесла чай и большую чашку ароматно пахнущих пирожков. Поставив на столик разнос, на котором красовалась реклама кока-колы, она села на краешек дивана, сложив руки на коленях.
- Люди говорят, что взорвали Пашу из-за денег.
- Вы согласны с этой версией?
- Если честно, то – нет. Вряд ли у Павла Алексеевича водились большие деньги. Да, он был не бедным человеком, но не миллионером…
- Что же могло быть причиной такой зверской расправы над ним?