ГЛАВА 14
Едва я зашел в нашу контору под неоновой вывеской экзотической ящерки, Елена Федоровна мерзким язвительным голосом сообщила, что минуту назад звонила женщина и спрашивала меня.
- И что? Вы уже определили ее на роль моей любовницы? – спросил я.
- Да, у нее был голос глубоко несчастного человека. Состоять вашей любовницей, Иван Васильевич, это все равно, что быть уборной, куда вы ходите нужду справлять.
- Конечно, Елена Федоровна, вам лучше знать. Ведь вы тоже являетесь чьей-то любовницей, - парировал я, - чего она хотела?
Секретарша поправила прическу механическим жестом хорошо отрегулированного робота и сказала, что незнакомка назначила мне свидание на восточной трибуне стадиона «Спартак», сегодня в 18-00.
Я посмотрел на настенные часы. До встречи с Ольгой Дубровиной оставалось 40 минут. В том, что звонила в офис именно она, у меня не было никаких сомнений. Примененная мной китайская стратагема провокации №13, «бить по траве, чтобы вспугнуть змею», начинала давать свои результаты. Поворошив палкой в норе, я должен был кого-то вспугнуть. Взглянув на Толика, который с тупым вниманием аквариумной рыбки следил сквозь прозрачную колбу импортного чайника за процессом закипания воды, я спросил:
- Толя, зачем ты кипятишь воду?
- Для чая.
- Я ведь не спрашиваю: «Для чего?», я спрашиваю: « Зачем?»
Долгое ношение гаишной фуражки произвело в голове Сарапула необратимые изменения, не позволяющие быстро решать элементарные задачи. Наконец, он, сделав усилие, сказал:
- Чтобы убить микробов в воде…
Я взял его за локоть, увлекая к выходу:
- Не будешь же ты пить чай с плавающими в нем трупами микробов!
Велев Толику остановиться у главного входа административного здания, я обошел его и направился к трибунам стадиона. Пока я шел, начался снегопад. Мелкий снег, как стружка из пилорамы, падал на прочный наст снега футбольного поля, покрывая и без того пустые заснеженные трибуны. Температура явно упала. Становилось довольно холодно. Поднявшись на третий ряд восточной трибуны, я очистил от снега место на деревянной лавочке и сел.
Я посмотрел на замерзшие трибуны стадиона, и почувствовал, как холодный туман раздумий застилает ум тревогой и надеждой. Взгляд мой скользнул по пустым рядам сидений, и внутри меня зародилось ощущение пустоты и холода. Я вдруг почувствовал себя уязвимым и одиноким, как выдох, видимый в морозном воздухе.
Неожиданно мое воображение вызвало воспоминания о предыдущих событиях, которые проходили на этой арене. Всплыли картины с людьми, заполнявшими эти трибуны. Радость победы, энергия соревнований, объединение вместе с другими болельщиками. Я вспомнил концерт, посвященный предвыборной кампании первого алконавта страны, состоявшийся здесь летом 1996-го. Когда зомбированная публика Новосибирска, поверив в лживые телевизионные мантры о демократии и свободе, поддержали больного трухлявого имперца, притворившегося очередным отцом русской демократии. Поистине странные видения одолевали меня теперь!