Володя Воронин, сибиряк из Новосибирска, мастер спорта по подводному плаванию, аквалангист, боевой пловец, мастер рукопашного боя, обладатель четвертого дана каратэ-ка
Саша Пурденко, из Донецка – невероятный силач, работая до службы в железнодорожном депо, на спор сгибал двухметровый рельс на плечах
Бато Жомбаев и я были снайперами. Бато из семьи потомственных бурятских охотников, невероятно меткий стрелок. Он охотился с отцом с восьми лет, а в 15 стал лучшим охотником в крае.
Я попал в эту компанию, как владеющий всеми видами оружия и обладатель «уникальных» достижений в скоростной стрельбе. Стрельбой я начал заниматься с 9 лет и за 12 лет сделал около 2 миллионов выстрелов. В подразделении меня называли Ликвидатором.
Я и инструктор Хатан Шадаева, по кличке «Хата» вошли в группу в качестве снайперов, поскольку мой постоянный напарник Бато Жомбаев попал в санчасть с болезненным фурункулом на шее.
Милицейский штаб разместился в одной из квартир по соседству с той, что заняли дезертиры. Начальник городской милиции попытался вступить с ними в переговоры, но ситуация была нестандартной, так как преступники не выдвигали никаких требований. Казалось, они сами не знают, зачем всё это затеяли и чего хотят. Переговоры зашли в тупик.
К тому времени, когда наша группа была доставлена вертолетом в Борзю, на место событий прибыл командир той воинской части, откуда сбежали дезертиры. Ставку он сделал на нерешительного Суворова. Тот шёл на контакт и через некоторое время осознал, что натворил. Коршун же отстранился и никак не реагировал на переговоры. Командир части приказал Суворову сдаться и отпустить заложников. В ответ из квартиры прозвучали выстрелы.
Наша группа взяла управление операцией по освобождению заложников на себя. К тому времени мы не знали, что из восьмерых заложников в квартире, в живых осталась только Вероника Коваленко. Остальных изверги в военной форме безжалостно расстреляли. В том числе и детей!
Моя позиция была на крыше вокзала станции Борзя, а «Хата» засела в одной из квартир соседней пятиэтажки. Попытку использовать газ, просверлив стены из соседней квартиры, пришлось оставить, поскольку убийцы, услышав подозрительные звуки, угрожали убить всех заложников, если спецы не прекратят попытки что-нибудь сделать со стенами.
Основная группа готовилась к штурму через входную дверь и крышу, благо квартира, которую захватили бандиты, была на пятом этаже.
Идея состояла в том, чтобы выманить убийц на балкон, после чего мы с Хатан должны были ликвидировать их меткими выстрелами. Из соседней квартиры для реализации этого плана на балкон вышел командир части, в которой служили дезертиры, и предложил Суворову и Коршуну выйти для разговора на балкон их квартиры. В это время руководитель операции держал с нами связь по рации.
Через некоторое время на балконе показался совершенно пьяный Суворов и командир части начал с ним переговоры. «Хата» взяла бандита на прицел.
- Фельдмаршал мой, - услышал я ее голос в наушниках.
Через секунду в дверном проеме балконной двери замаячила физиономия Коршуна, который что-то гневно кричал Суворову.
- Вижу. Огонь, – скомандовал я, и нажал курок.
Противная морда Коршуна исчезла в глубине комнаты, а Суворов от выстрела отлетел к боковому балконному ограждению, и через мгновение его тело, пролетев пятнадцать метров, смачно шлепнулось на тротуар.
Тотчас основные группы одновременно ворвались в квартиру, где обнаружили второго мертвого бандита и семь трупов заложников на кухне.
Женщина-заложница Вероника была связана, но жива. Операция заняла двенадцать минут, а со времени стрельбы бандитов по привокзальной площади прошло три часа. Но итог операции омрачался тем, что за это время жертвами дезертиров стали тринадцать человек. Семеро были застрелены в квартире, пятеро на привокзальной площади и один в автозаке. Также были ранены ещё одиннадцать человек. Вот такой итог преступных действий двух обезумевших солдат.
Когда участники операции собрались в штабе, Хатан подошла ко мне, похлопала рукой по плечу и сказала:
- Хорошая работа, Иван Ангелов!