Тем не менее, по данным Кочергиной, портом рулил именно молодой Незванов, получивший, кроме местного политехнического, еще и буржуйское экономическое образование.
Был он очень молод, но умен, целеустремлен и фантастически амбициозен.
Борька сделал заместителю главного инженера свое предложение, вновь абсолютно правильно расставив акценты. Он не стал пугать представителя менеджмента, не стал и льстиво его задабривать. А сказал именно то, что тот хотел услышать.
Негоже, мол, блестящему специалисту Незванову терять темп, возясь с таким некозырным объектом. Да и вообще, нужно ли большому таланту влезать в один-единственный бизнес, пусть и немалый, коли у него так славно идет политическая карьера?
Молодой парень действительно играл на двух фронтах сразу. В тот момент у него, как у активиста одной из лидирующих партий, были все шансы войти в администрацию города, причем начальником крупного отдела. Оттуда, если фишка ляжет, дорога вела в заместители мэра, а может, чем черт не шутит, и еще выше, в управление всей губернией.
Семена легли в удобренную почву.
Незванов, первоначально собиравшийся воевать с приезжими захватчиками, серьезно задумался. Деньги у него и без того были – ресурс порта позволял зарабатывать, практически не рискуя. А вот обещанная поддержка на выборах оказалась бы очень кстати.
Так и порешили.
Кроме солидных денег, Борька обязался передать Незванову контакт знакомых московских политпиарщиков. С ними уже переговорила Кочергина, и ребята, несмотря на бешеную загрузку, взялись за не столь уж значительного клиента. Платить – изрядную сумму – должен был сам Незванов. Однако в тот момент серьезные политтехнологи были нарасхват, и молодой политик был благодарен Борьке за полезный контакт и участие.
В ответ он помог Семенову обработать менедж-мент и миноритариев, в руках которых находилось в общей сложности ни много ни мало тридцать семь процентов голосов.
Собранного хватило, чтобы Кочергина с блеском одолела «врагов» – конкурирующую группу, так же активно скупающую акции и голоса.
Клиент получил порт, Кочергина – крупные (очень крупные) бабки, а их противники – утешительный приз в виде выкупа собранных ими акций, мало уже чего стоящих.
Разумеется, это не было чистым благородством. Если в порт придется вкачивать деньги путем выпуска новых акций, такой подавляющий начальный перевес окажется очень кстати.
Короче, все были счастливы. Но не до конца.
Потому что Незванов, доверяя Кочергиной и особенно Борьке, подписал все требуемые документы до получения денег за акции, получив в обмен только телефоны предупрежденных о его звонке политтехнологов.
Собственно, финансы до него не дошли. У Борьки на руках их не было, деньги же в то время принято было таскать коробками из-под ксерокса.
Когда «зелень» привезли – двести тысяч, между прочим, – Борька уже уехал на следующий объект: страна стремительно перелицовывалась, и время терять было нельзя.
Деньги получил Митяшев Андрей Юрьевич, за что и расписался у перевозчика. Именно он должен был отдать их Незванову, забрав у того Борькину расписку. Но, видимо, не передал, потому что уже через два года, стремительно взлетев по карьерной лестнице и став вице-мэром, Петр Сергеевич накропал заявление о случившемся мошенничестве. Не то чтобы ему денег не хватало – просто было обидно стать жертвой такого пошлого обмана. Подал бы и раньше, но хотел лучше закрепиться, справедливо опасаясь отпора со стороны жуликов.
Обвиняемым по-любому становился Борька. Он подписывал все документы, в том числе расписку о приеме акций. И он же обещал Незванову лично отдать деньги.
Борька, узнав о намечающемся уголовном преследовании, дико перепугался. Сам всегда был незлобным, никого не доводил до тюрьмы или сумы. Про то, что Митяшев не выполнил поручения, знать не знал. А теперь, вместо быстро приближавшегося исполнения мечты жизни, ему светил реальный срок.
Особенно его пугала перспектива попасть в СИЗО.
Вообще-то подобная перспектива пугает всех нормальных людей. Однако Борьку она пугала буквально до потери пульса. Он никогда не жил в окружении злых и жестоких парней и очень опасался стать предметом их преступных поползновений.
Семенов буквально был в панике, грозя Кочергиной мгновенным отъездом и немедленной сдачей всех клиентов, если она не закроет дело.
Она закрыла.
Правда, Елене Леонидовне и в голову не пришло сделать это законным путем, примирением сторон, например, с адвокатом и всеми сопутствующими документами. Время было такое, не способствовало правовому порядку. Более того, сильно способствовало правовому нигилизму.
А потому Кочергина испытала в деле своего нового сотрудника, бравого, только что вышедшего в отставку, еще вполне молодого генерала МВД. Он взял кучу денег – триста тысяч долларов наликом, больше, чем первоначальный долг, – и поехал улаживать дело.
И конечно, уладил.
Вернувшись, доложил красотке-начальнице об успешно проведенной работе. Сколько и с кем пили, кого он трепал по плечу из старых и новых товарищей. Кульминацией была смешная история, как верные эмвэдэшные друзья, пролистав дело, швырнули его вверх, аж страницы залетали по комнате.
Было дело, да сплыло. Точнее, улетело.
С обиженным Незвановым отставной генерал даже встречаться не стал. Не тот уровень.
«Терпила» – потерпевший на милицейском сленге – был на городском. А вопрос решался – стандартное словосочетание нового времени – на губернском и выше.
Борька успокоился, тем более что долго своим бизнесом заниматься не собирался.
Через пару лет собрал чемоданы, прихватил папу с мамой – и уехал во Францию, в большой дом на холме, с виноградником на солнечном склоне и видом на океан. Денег хватало – они с Кочергиной для своих клиентов зарабатывали миллиарды. Клиенты платили им миллионы.
Елена Леонидовна не хотела расставаться с Семеновым, она легко бы пошла ему навстречу с какими-нибудь исключительными финансовыми условиями. Но Борька никогда не был жадным. Деньги ему были нужны лишь как инструмент.
Для осуществления мечты жизни.
Он все предусмотрел, сделал не торопясь и продуманно, причем исключительно по закону. В цивилизованной европейской стране Борис Викторович Семенов собирался зажить кристально честно и законопослушно.
Он искренне считал, что если и есть у прежнего Борьки какие-то скелеты в шкафу, то все ушли в теперь уже далекое постсоветское прошлое.
Как выяснилось, иногда они возвращаются.
Адвокатская контора у Трех вокзалов. Дог по имени Кинг и «Майбах» у подъезда
Городской шум раздражает многих.
А Ольгу сейчас он радовал. Она шла по оживленной, полной машин и народа, улице, и настроение было отличным. Да, машины шумят, трамваи грохочут, между людьми приходится постоянно лавировать. Но и денек был хорош, и воздух – без московского смога: провисевшая над мегаполисом три недели жара, наконец, спала. Мало того, по городу простучал ливень, почти тропический. Вымыл улицы, смыл в канализацию всю накопившуюся неприглядность, и теперь асфальт блестел свежестью. Зато небо, уже очистившееся от туч, снова блистало синью, хотя теперь не обливало город тяжким зноем.
Шеметова легко шла вперед, обгоняя попутчиков, с удовольствием ощущая кураж, молодость и готовность к великим битвам.
Да, сегодня уже никто не усомнится в ее адвокатском призвании. За плечами – десятки дел, из них несколько таких, которые сделали ей имя среди профессионалов. В том же Архангельске – точнее, на показательном процессе в райцентре Любино [1] – они с Багровым буквально вырвали парня из-под расстрела, размотав длинную цепь взаимоотношений юного убийцы и его жертвы, местного майора-участкового. Так что теперь, бывает, столкнувшиеся с бедами люди приходят не просто в известную адвокатскую контору, а ищут именно ее, Ольгу Викторовну.
1
См.: