Мельком брошенный на отражение в зеркальной стене взгляд подтвердил, что мой облик идеален, а я сама – воплощение делового стиля и элегантности. Приветливо поздоровавшись с парой знакомых моделей, что покидали здание, и думая о том, насколько они удивятся, когда «Эля из бухгалтерии» превратится в Элеонору Рудольфовну, финансового директора дома моды «Вермина», я поднялась на лифте на пятнадцатый этаж и прошла в приемную исполнительного директора. За столом секретаря было пусто, хотя разложенные документы и еще исходящая паром чашка чая намекали, что Илона отошла куда-то совсем недавно. С секретарем босса отношения у всех незамужних и молодых дам были натянутые – Илона работала с Виктором Сергеевичем уже пять лет и с точки зрения трудолюбия и хватки была прекрасным помощником, если бы не ее маниакальное желание выйти замуж за него или кого-то из его партнеров – ей бы цены не было. Впрочем, судя по всему, цены ей действительно не было, потому как у нее хватало мозгов не совершать никаких откровенно глупых поступков, а по слухам, что блуждали в бухгалтерском отделе, ее эффектная внешность все же давала свои плоды, и вроде бы с кем-то из совета директоров она даже ходила на свидания.
Вздохнув, я вспомнила, каких трудов мне стоило наладить с Илоной отношения. Она была далеко не глупа – одна из тех женщин, которые откусят тебе руку по самое плечо, стоит только дать палец. Я бы даже восхищалась ею, если бы не ее мания с замужеством. Впрочем, мои долгие и упорные труды по установлению с ней более-менее доверительных отношений увенчались успехом – Илона сама подсказала мне, что босс велел информировать кадровый отдел о необходимости найма нового финансового директора после того, как старый был тихо, но с позором изгнан за несколько не крупных, но все же незаконных денежных махинаций в свою пользу. Секретарь босса даже намекнула, что была бы не прочь, если бы в этом «пропитанном одеколоном и сигарами мире» у нее появилась союзница. И вот я здесь, а Илона…
Червячок беспокойства вновь зашевелился внутри. Я посмотрела на часы: оставалось десять минут до встречи. Поднявшись, я походила перед кабинетом, чьи тяжелые деревянные двери были закрыты, и, наконец убедившись, что лифт стоит где-то внизу, а на всем этаже, кроме меня, нет ни души, прильнула к двери шефа ухом, мучаясь от угрызений совести и любопытства.
– …удача – не наш профиль. Нужен точный расчет. – Голос Виктора Сергеевича спутать с кем-то было тяжело.
– Конечно, я понимаю. План предоставлю к совету директоров, не сомневайтесь, – ответил шефу незнакомый мне мужской голос.
План?! Совет директоров?! Я отпрянула от двери, словно обжегшись, чувствуя, как предательская тошнота подкатывает к горлу. Что же делать? Открыть дверь и войти самой или…
Дверь открылась, и из кабинета, держа поднос в руке, вышла Илона с тем самым хищным взглядом охотницы, наметившей себе цель. Увидев меня, она округлила глаза, прикрыла за собой дверь и вдруг выдала сочувствующую улыбку.
– Солнышко, давай я тебе кофейку сварю? – Теперь я точно понимала, что весь мой план пошел коту под хвост.
– Илона, что… – Я собрала волю в кулак и уже более уверенно договорила: – Что происходит?
– А происходит, моя кисонька, то, что шеф уже нашел себе нового финансового директора… – Илона вздохнула и села за свой стол, не сводя с меня взгляда карих глаз.
– Я зайду? – Сжав зубы, я кивнула на дверь шефа. Секретарь, мгновение подумав, вдруг улыбнулась хищно и белозубо и, нажав кнопку на телефонном аппарате, промурлыкала:
– Виктор Сергеевич, к вам Элеонора Рудольфовна. – И, моментально убрав пальчик с кнопки, кивнула мне: – Давай, хуже не будет точно, а ты, я вижу, готовилась. Сумку тут оставь.
Глубоко выдохнув, я, бросив сумку на диванчик и набрав воздуха в грудь, как пловец перед прыжком, решительно повернула ручку двери и вошла в кабинет. На меня пристально смотрели две пары глаз: шеф вопросительно, но доброжелательно, и незнакомый мужчина, сидевший в кресле напротив начальника, облаченный в строгий серый (мышиный, как я мстительно сразу окрестила этот цвет) костюм, черноволосый и сероглазый. Может быть, я бы в другое время и заинтересовалась им, но сейчас он был для меня врагом номер один, и никаких чувств к нему, кроме гнева, я не испытывала.